Он поднял на нее глаза.
— А как насчет копов, которые появились?
Она нахмурилась, понимая что тут он прав, но ей все равно это не нравилось.
— Приложи лед к своему глазу, — сказала она, после секундного молчания, — то есть, можно позволять им использовать тебя как грушу для битья?
Стив убрал лед от лица.
— Он дотянулся до меня один раз, но кто в итоге оказался на земле, когда мы уходили?
Делла простонала.
— Тебе следовало дать мне разобраться с ним.
Стив проигнорировал ее, и потянулся к своему глазу.
— Эй, а для завтрашнего дня это как раз кстати. Я задиристый вервольф, который не боится драки.
Делла закатила глаза на него, как Миранда закатывала на всех вокруг.
— Но ты нарушил одно из правил Бернетта. Ты вернешься с травмой.
Стив ухмыльнулся.
— Я скажу ему, что это ты сделала.
Делла опустилась на старый сундук, который служил кофейным столиком.
— Он бы понял, что это ложь, даже если бы не смог услышать это по твоему сердцебиению. Если бы ты взбесил меня, я бы не остановилась на одном фингале под глазом, ты был бы весь покрыт синяками.
— А вот это неприкрытая ложь. Не думаю, что ты можешь мне навредить, — сказал он, в голосе снова был слышен его южный акцент.
— И ты ошибаешься, — сказала она, сделав паузу, — Откуда ты?
— А как ты думаешь? — он улыбнулся, потому что ее вопрос польстил ему.
И она знала почему. Она проявила к нему личный интерес. Ей не стоило этого делать, потому что он мог бы подумать, что он ей нравится на самом деле, или что-то типа того.
— Думаю, ты откуда-то, где люди смешно разговаривают, — отшутилась она и поднялась, чтобы достать кровь из холодильника. Она нашла кружку, промыла ее дважды, налила в нее свой ужин, и села за стол.
Он опустился на второй стул, стоявший за столом.
— Я из Алабамы. Мои родители затащили меня в Даллас два года назад.
— Тебе не нравится Техас? — спросила она и нахмурилась, когда поняла, что снова сделала это, проявила личный интерес.
Но с другой стороны, может ей стоит дать себе передышку, у них было совместное задание, она должна была притвориться его девушкой. Если кто-то станет задавать вопросы, она должна знать, что отвечать.
— С тех пор, как я приехал в лагерь прошлым летом, нравится. Но до этого… не нравился. Школа в Далласе была такой элитной, слишком модной даже для сверхъестественных. Эта школа подходила по стилю жизни и стремлениям моим родителям, но я не сильно люблю элитные школы.
Она тоже не могла его представить в такой. Не потому что он не казался умным, напротив. Но он был приятнее в общении чем какие-то задаваки.
Еще несколько вопросов пришло ей на ум, но она не торопилась спрашивать. Она крутила чашку в руках.
Молчание, наверное, и ему показалось неловким, потому что он спросил.
— Мой отец исполнительный директор в нефтяной компании, а мама врач. И я единственный ребенок, которому не следует задумываться о том, чего он хочет, а надо просто вырасти, стать тем, кем хотят они, и сделать так, чтобы они хорошо выглядели для окружающих людей.
— Они тоже вервольфы, да? — спросила она.
— Да, но ты бы с трудом это поняла. Моя мама не превращалась уже несколько лет. Папа делает это, чтобы снять стресс, но им нравится жить в мире людей.
— А тебе нет? — спросила Делла, думая о том, сколько раз она мечтала вернуться в мир обычных людей, и быть одной из них.
Конечно, ей нравились силы, нравилось, что она может надирать задницы. Но ей бы хотелось, чтобы владение этими силами не означало бы потерю значительной части ее жизни. Или вернее людей, которые были в ее жизни.
— Я не хочу сбегать и присоединяться к какой-нибудь группировке или типа того, но я горжусь тем, кто я есть. Я могу придерживаться правил, не выдавать себя людям. У меня нет проблем с правилами, но я не хочу скрывать от всех часть самого себя.
— Я тебя не виню, — сказала она, подумав тоже, что смогла бы скрываться.
Но не теперь.
— На самом деле я на них не жалуюсь, — сказал он, — я имею ввиду, если мы не видимся достаточно долго, то забываем, что разочарованы друг другом.
Она все знала об этом ощущении, когда ты разочаровываешь родителей. Вздохнув, она посмотрела на наволочку, в которую были завернуты пять кусочков льда. Он принес их с собой за стол, но не использовал.
— Тебе следует это использовать. Это весь лед, который у нас есть.
Он приложил ее к одному глазу, и уставился на нее другим.
— А какая у тебя история?
— Нет никакой истории, — соврала она.