– Итак, – обратился Ник к цыганке после ужина, когда они сидели перед неярко горящим костром, – почему эти женщины напали на тебя?
Эстреллита застыла, когда услышала вопрос, которого ждала с самого начала. Фейт не позволила никому донимать ее вопросами, пока все ушибы и царапины не были обработаны. Но теперь Эстреллита была чистой, сытой и, хотя отказалась надеть розовое платье Фейт, сказав, что оно слишком новое и красивое, все-таки согласилась, что ее одежда нуждается в стирке, и надела одну из рубашек Мака, которая была ей ниже колен. Сейчас она сидела, кутаясь в его сюртук.
Она не принадлежала к тем женщинам, которые всегда выглядят респектабельно.
Фейт велела мужчинам уйти, пока она ухаживала за Эстреллитой, но Ник наблюдал с расстояния. Он опасался оставлять жену наедине с этой девицей, которая взбудоражила всех женщин деревни. Впрочем, насколько ему было видно, Эстреллита вела себя тихо и послушно и, похоже, хорошо ладила с Фейт.
Но сейчас, когда он спросил, почему на нее напали, Эстреллита застыла, и все признаки покорности исчезли.
Она вызывающе, неубедительно пожала плечами:
– Откуда я знаю? Вы же тоже там были!
Мак подался вперед:
– Не разговаривай так с капитаном. Давай отвечай, девочка. Никто тебя не обидит, но ты, должно быть, сделала что-то, что так взбесило эту толпу женщин.
Фейт была удивлена тоном Мака. Когда Фейт оказалась у них в лагере, он только и знал, что рычать на нее, а с Эстреллитой говорил почти... ласково. Она уже собралась высказаться по этому поводу, но Ник стиснул ее талию и молча покачал головой.
Эстреллита взвилась от слов Мака, отбросила гриву черных кудрей на спину и прорычала:
– Что я сделала? Я околдовала их мужчин, отравила их воду, свернула молоко, превратила их вино в уксус и причинила вред их младенцам, вот и все!
Мак вскинул бровь и мягко заметил:
– Все? А на еще не рожденных ты не наслала порчу, а?
Она бросила на него гневный взгляд.
– Нет, но я нашлю порчу на тебя, здоровый рыжий медведь!
Ко всеобщему изумлению, на лице Мака промелькнула мимолетная улыбка.
– Итак, что же было с чадами, которых ты лечила?
Она озадаченно и подозрительно нахмурилась.
– С чадами?
– С детьми. С малышами. С младенцами.
Она пожала плечами:
– Лихорадка.
– И что ты сделала?
Она яростно прошипела:
– Я накормила их живыми жабами, а потом сжарила детей и съела, а после плясала голышом с самим дьяволом. Что, по-твоему, я сделала?
Очевидно, ничуть не возмущенный ее гневной вспышкой, он продолжил:
– Значит, ты сбила лихорадку. Чем?
– Кошачьей мятой, иссопом и тимьяном с добавлением корня лакричника, – угрюмо пробормотала она.
Он кивнул:
– Очень хорошо. Тогда почему те женщины разозлились?
Ее черные глаза вспыхнули гневом.
– Потому что я околдовала их мужчин, конечно, и голой лежала с ними на деревенской площади.
Мак задумчиво нахмурился.
– Итак, проблема начинается с мужчин. – Он внимательно посмотрел на нее. – Чего они от тебя хотели?
Она дернулась от него в безмолвной ярости, но Мак удержал ее и спокойно продолжил:
– Ты девушка красивая, однако как бы они ни желали тебя, они не стали бы показывать это перед своими женщинами. Значит, они отвели тебя куда-то?
– В таверну, – угрюмо буркнула она. – Я думала, они собираются заплатить мне за то, что я вылечила их детей, но они хотели... они хотели... – Она воинственно сплюнула в огонь. – Они хотели, чтобы я сделала то, чего я не сделаю ни с одним мужчиной!
– И женщины узнали.
Она пожала плечами.
– И обвинили тебя, да? – сказала Фейт. – То же самое случилось и со мной!
Эстреллита изумленно уставилась на Фейт.
– С тобой?
Фейт энергично кивнула. Она наклонилась вперед и потрепала Эстреллиту по руке.
– О да, если ты без друзей, одна и... хорошенькая, мужчины хотят от тебя... кое-что. Но по какой-то ужасной причине все обвиняют женщину. Это несправедливо.
Эстреллита взглянула на нее, опустила глаза и кивнула:
– Да, сеньора, они всегда обвиняют женщину.
Ник заметил, как у нее на глазах заблестели слезы, это удивило его. Возможно, она не так уж плоха, как он подумал. И потом, она кажется гораздо моложе теперь, когда помылась.
– Сколько тебе лет? – спросил он.
Она подозрительно прищурилась, но не усмотрела в вопросе никакой скрытой угрозы.
– Девятнадцать.
Фейт просияла:
– Мне тоже девятнадцать!
– А откуда ты? – продолжал Ник.
– А зачем тебе это знать? – возмутилась Эстреллита.
– Да просто так.
– Видишь ли, мы направляется на юг – точнее, в Бильбао, – вмешалась Фейт, – и если твой дом где-то в том направлении, мы могли бы проводить тебя. Женщине небезопасно путешествовать одной.
Ник взглянул на нее в легком раздражении. Совсем не это он хотел предложить. Эта девчонка – цыганка, а если он и знал что-то о цыганах, так это то, что они воруют.
Эстреллита перевела взгляд с Фейт на Ника, потом на Мака, потом снова на Ника.
– Так уж случилось, – медленно проговорила она, глядя на Ника, словно ее слова должны были бросить ему вызов, – что моя прабабка живет под Бильбао, и я иду к ней.
Ник вскинул брови, что-то в ее тоне зацепило его. Словно это был какой-то безмолвный вызов. Ник решил, что она лжет.
– В самом деле? А где именно она живет?
– Я не скажу тебе! Я ни за что не скажу тебе! – Ее глаза вызывающе сверкали.
Ник постарайся сохранить ровный тон:
– Мне совершенно неинтересно, где живет твоя бабка.
– А почему ты хочешь навестить ее? – вмешалась Фейт.
– Она очень старая. Меня не было несколько месяцев, но теперь она позвала меня. И сейчас, когда я вижу его, – Эстреллита кивком показала на Ника, – я понимаю, зачем ей нужно меня видеть.
Ник оставил без внимания ее невоспитанность. Вздорная женщина. Хотел бы он спросить, каким образом бабка вызвала ее домой. Он мог поспорить на последнее пенни, что эта девчонка не умеет ни читать, ни писать. Впрочем, он знал, что у цыган свои способы общения на расстоянии.
Он взглянул на Мака, который не отрывал глаз от девчонки, и принял решение. Мак, без сомнения, будет смотреть за ней в оба и, если она попытается что-нибудь украсть, набросится как коршун. Если не считать ее вызывающей манеры держаться и готовности кинуться в драку по малейшему поводу, Эстреллита кажется вполне безобидной. И нельзя отрицать, что ее стычки с Маком весьма забавны. Кроме того, Фейт уже прониклась симпатией к ней. Даже если Эстреллита цыганка и воровка, у Ника попросту не осталось выбора.
– Ты умеешь ездить верхом?
Она фыркнула, словно ответ был слишком очевиден, чтобы его произносить. Цыгане – известные лошадники.
– Стивенс, ты не возражаешь, если Эстреллита поедет...
– Я не поеду с ним. Я поеду с ним. – Она ткнула пальцем в сторону Мака.
– Это мне решать.
– Есть вьючная лошадь, капитан... – начал Стивенс.
– Никакой вьючной лошади. Я еду с ним! – Говоря это, Эстреллита метнула вызывающий взгляд на Мака.
Ник не спорил. Нет смысла доверять ей вьючную лошадь, лишний раз давая возможность ускакать вместе со всеми их вещами. И потом, ей явно требуется крепкая рука.
– Мак?
Тот окинул девушку долгим взглядом.
– А, ладно, но я не сомневаюсь, что она сведет меня с ума.
Вместо того чтобы выразить благодарность, Эстреллита прищурилась, словно ее подозрения подтвердились.
– Отлично! – воскликнула Фейт, явно не заметив этого безмолвного обмена взглядами. – Не знаю, как насчет остальных, но я бы очень хотела, Николас, чтобы ты поиграл на гитаре. Сыграй, пожалуйста.
Он не мог устоять против мольбы в ее глазах, поэтому принес гитару и тихо играл, наверное, с полчаса. Он играл в основном испанскую музыку, фламенко, которой научился во время войны, и несколько раз замечал, что цыганка вскидывала голову, когда он начинал новую песню. Он хотел спросить, знает ли она их, но, заметив, что он смотрит на нее, Эстреллита ссутулилась и намеренно стала смотреть в сторону. Вот уж действительно вздорная штучка.