Учение Пророка Давида всплывало в моей голове, когда я наблюдала за регулярными и греховными актами разврата перед своими глазами. Зло преследует. Зло поймает вас. Зло разрушит вашу душу.
Боже, как все могло дойти до такого? Брат Ной продолжал твердить мне, что я была близка к спасению. Что этим обучением моя душа очищается. Я больше не буду проклята. Но здесь, в этом месте, у меня не было шанса достичь того, чего я хотела, единственного чего я хотела: не быть желанной из-за этого лица, созданного дьяволом.
— Сестра?
Сонный голос Мэдди избавил меня от отчаяния, и я посмотрела на ее кровать, ее зеленые глаза с темными кругами под ними, были уставшими. Мэдди всегда была загадочной, не раскрывая, что было у нее на сердце. За последние несколько недель мы были единственными обитателями этих квартир. Большинство дней мы проводили в тишине, обе потерянные в мыслях, и никто из нас не делился своими сокровенными страхами.
— Почему ты оделась так рано? Едва рассвело, — спросила она.
Нервно вздохнув, я ответила:
— Сегодня меня будут опекать. Мужчине из клуба поручено обучать меня знаниям об окружающем мире.
Реакция моей сестры была мгновенной. Мэдди начала дрожать, а ее глаза стали нечеловечески широкими.
— За...? — она сглотнула. — За мной тоже кто-то придет?
— Я так не думаю, — успокаивала я, когда Мэдди вдохнула еще больше воздуха. Я осознала, что она не дышала в ожидании моего ответа.
Положив руку на грудь, она села, прижав спину к спинке кровати, и сказала:
— Тогда почему тебя будут обучать?
Уставившись на свиль в расшатанной половице, я ответила:
— Из-за моих действий прошлым вечером.
— Я говорила тебе не выходить, Лила!
— Знаю, — прошептала я в смущении. — И теперь я буду наказана.
Подняв простыню до горла, Мэдди спросила:
— А что эти мужчины считают наказанием? — ее глаза начали блестеть, и она добавила: — Они... они возьмут нас, накажут нас как старейшины?
Сердце яростно стучало в моей груди, я ответила:
— Я не знаю.
— Нет, — внезапно сказала Мэдди, покачав головой. — Мэй не допустит этого. Ее Стикс не позволит обращаться с нами таким образом.
Я ахнула от ее доверчивости.
— Мэдди, они — грешники. Они открыто поклоняются дьяволу. Они способны на все.
— Я не думаю, что они боготворят дьявола, Лила. Я не видела никаких церемоний или служб, пока следила из окна. Они просто бунтуют как Сатана против Господа, когда Он приказывал своим ангелам поклониться его величию.
Я сощурила глаза.
— Они охотно поддерживают оккультизм, нося дьявола на своих спинах! Это смертельный грех, безусловно, не такой, как мы несем всю свою жизнь. Я не доверяю им, и я достаточно уверена, что Мэй потеряла свой рассудок и моральный стержень.
Глаза Мэдди пропутешествовали по моему телу, и она сказала:
— Если ты не доверяешь этому мужчине, почему ты так рано готова?
Мой желудок сделал сальто, но я коротко ответила:
— Потому что я сделаю все, чтобы выжить. Я буду выполнять все как положено, пока Господь не пошлет своих апостолов спасти нас.
Мэдди сидела тихо после этого, ее взгляд был направлен на руки, пока она теребила верхнюю часть простыни. Я знала, что она не хотела быть спасенной. Она бы лучше жила в изоляции этой комнаты. Но мысль об освобождении занимала мой разум каждую секунду каждого дня.
С лестницы раздались шаги, и каждая частичка меня окаменела. Он близко. «Дыши. Дыши. Ты можешь быть сильной. Ты можешь находиться рядом с ним», — сказала я себе.
Дверная ручка повернулась, я задержала дыхание в ожидании…
— Сестры?
Я облегченно вздохнула, и мое тело вернулось в норму. Мэй вошла осторожно, одетая в нескромную одежду и, должно быть, с косметикой на лице. Она держала поднос, наполненный едой, и за ней были ее подруги — блондинка и большая, темнокожая женщина в татуировках. Я боялась ее безмерно. Община состояла из людей только моей кожи и расы. Я не встречала кого-то вроде Летти.
Они втроем вошли и закрыли дверь, запирая нас.
— Я подумала, что мы можем нарушить наш пост этим утром, — сказала Мэй с доброй улыбкой.
Я любила свою сестру, ее красивая улыбка спасала меня в темные отрезки моей жизни. Но сейчас я не чувствовала связи с Мэй. Она приняла жизнь, которую я не понимала, любила мужчину, который одним взглядом мог испепелить человека. Он был темным, огромным, молчаливым, загадочным падшим ангелом.
Стикс. Его имя говорило за себя.
Но Мэй была счастлива. Я не могла вспомнить время, когда она была по-настоящему счастлива.
Поставив поднос на стол в углу комнаты, Мэй ободряюще мне улыбнулась. Я опустила голову в знак благодарности, но не была уверена, что в состоянии есть. Казалось, будто бабочки нашли свой дом в моем животе от одной лишь мысли о том, что я проведу день с Каем.
Блондинка сделала шаг вперед и сказала:
— Ты помнишь меня, дорогуша? Красотка? — Она указала себе на грудь.
Я кивнула и слабо ей улыбнулась.
— Почему... почему... ты Красотка? — спросила тихо Мэдди, шокировав нас всех, что разговаривала с людьми, которых не знала. Она сразу же опустила голову. Мэй подошла к своей младшей сестре, села рядом с ней на кровати и обняла ее.
Хотя Мэдди был двадцать один год, у нее был нрав робкого маленького ребенка. Брат Моисей был суровым воспитателем. Он выполнял свою роль благословенного старейшины пророка Давида с неограниченной властью. Мэдди всегда получала суровые уроки. Из-за них она становилась кроткой и слабой. Когда Белла умерла, а Мэй оставила нас одним в общине, Мэдди была полностью разрушена: едва говорила, едва ела, существовала как душа, плывущая по течению в чистилище.
Красотка сверкнула широкой улыбки Мэдди, и она засмеялась.
— Сейчас меня зовут Красотка, дорогуша. При рождении дали имя Сюзан-Ли, но кто, черт побери, захочет такое имя?
— И ты переименовала себя в Красотку? Я не знала этого, — сказала Мэй с веселым выражением лица. — Предполагаю, я все еще изучаю внешний мир.
Красотка пожала плечами.
— Была королевой драмы всю свою жизнь, моя мама заставляла меня участвовать в этом шоу Toddlers and Tiaras6. Вы все смотрите на бывшую юношескую мисс Техас. Когда я познакомилась с Тэнком, он дал мне это имя, и я больше никогда не была Сюзан-Ли. Я как раз сбежала с национального конкурса, все еще в короне и ленте, когда он догнал меня на своем Харли, после собрания клана. Я села на заднее сиденье его байка и больше никогда не оглядывалась назад.
Мы все безэмоционально уставились на Красотку. Я понятия не имела, о чем она говорила, ее слова были пустым звуком для меня. Красотка посмотрела на Летти в замешательстве из-за наших пустых реакций, на что Летти просто пожала плечами.
Красотка вытащила стул и объяснила:
— Во внешнем мире, особенно здесь в Техасе, мы устраиваем конкурсы, где оценивают женскую красоту, осанку, талант и прочие забавные вещи. Самые красивые девушки выигрывают.
Шок прошел через все мое тело, и я увидела то же самое выражение ужаса на лицах своих сестер.
— У вас есть соревнования, где оценивают красоту? — спросила я с удивлением. — Но это грех. Это неправильно! Чрезмерная красота может извратить восприимчивость людей. Чрезмерная красота — проклятие, а не благословение.
Красотка указала на меня и сказала:
— Ты исповедуешь неправильную веру, блонди! Эта твоя секта обычный лагерь пыток, приукрашенный разными понтами.
Внезапно в дверь громко постучали, и мой взгляд уперся в закрытый кусок дерева.
— Я, черт побери, сделаю это! — глубокий мужской голос прогремел, и я мгновенно узнала его. — Я отсыпался после пол галлона «Бима» и ночи долгого жесткого траха, когда ты вытащил меня из кровати ради всего этого дерьма, поэтому дай мне гребаную передышку!