Она нервно посмотрела в сторону Хаш и Ковбоя, которые наблюдали за нами, как будто мы были каким-то долбаным реалити-шоу.
— Вы... вы хотите есть? Я... я привыкла готовить для множества людей. Я не знаю рецептов маленьких порций.
Хаш и Ковбой украдкой посмотрели на меня, и я дернул подбородком, показывая им остаться. Это был первый раз, когда она заговорила с кем-то, кроме меня. Для нее будет полезным привыкать к моим братьям.
Ковбой улыбнулся с благодарностью.
— Конечно, дорогуша, я люблю покушать.
Хаш наклонил свое пиво в знак благодарности.
Лила поставила сковородку на стальную столешницу и принялась упорно работать. Хаш бросил мне бутылку пиво, и я присоединился к братьям за столом. Они пытались разговаривать со мной, но я не слышал их, наблюдая за лицом Лилы. Она любила это дерьмо. Впервые она не теребила руки, не натягивала свой чепец или проводила языком по губам.
Час спустя мы сидели со стейком, картофелем, подливкой — и всем остальным, — а Лила сидела с пустой тарелкой.
— Где твоя еда? — спросил я.
Голова Лилы дернулась.
— Я не могу есть с вами.
Хаш и Ковбой перестали набивать свои рты и уставились на нее. Она снова опустила глаза.
— Почему ты не можешь есть, дорогуша? В этом нет смысла, когда ты провела все это время за готовкой, — сказал Ковбой.
— Женщины не едят с мужчинами. Я поем позже, в одиночестве. Мэй приготовит еду для нас с Мэдди. Тем временем, я должна убедиться, что у вас есть все, что нужно.
— Ты ела в закусочной со мной пару недель назад, — сказал я, сконфуженно.
— Нет, я пробовала. Я боялась, что буду наказана, если не послушаюсь. Мне не положено присоединяться к тебе.
Грохот моих столовых приборов отразился эхом по кухне, и Лила заерзала на месте и закрыла глаза, бормоча молитву.
— Лила? — сказал я натянуто, мой голос был острым, как лезвие.
Она вздрогнула, и я почти вышел из себя. Я ненавидел, когда она делала это.
— Лила!
Лила медленно повернула голову, чтобы встретиться со мной взглядом.
— Наполни свою тарелку.
— Но...
— Лила! Наполни свою гребаную тарелку!
Лила немедленно соскользнула с места и взяла немного гребаный еды. Крошечное долбаное количество, но, по крайней мере, хоть что-то. Когда она села, ее взгляд был сфокусирован на тарелке. Руки сцеплены вместе, и голова склонена, она пробормотала молитву себе под нос и быстро начала есть.
Я чувствовал себя последним дерьмом, наблюдая за тем, какой маленькой она была, но каждый раз, когда я думал, что справился с тем, откуда она появилась и с этим морщинистым мудаком Пророком, она делала что-то, из-за чего я бесился, выходил из себя и чертовски пугал ее.
Мне казалось, что мы не двигались вперед. Этот культ, самое настоящее промывание мозгов — утягивали ее обратно.
Тишина за столом была оглушительной. Ковбой прочистил горло и сказал:
— Лила, это чертовски невероятно. Твоей миленькой заднице лучше скоро снова что-нибудь приготовить.
Лила дернула голову вверх, как будто была шокирована.
— Да, женщина, лучший стейк, который я когда-либо пробовал, — добавил Хаш.
Слезы скапливались в глазах Лилы, а ее нижняя губа начала дрожать.
— Сладкие щечки? — Лила наконец подняла взгляд на меня, а я поднял вилку с нанизанной едой. — Ты хочешь снова готовить для Хаш и Ковбоя?
— Да, — прошептала она.
— Хорошо, но ты, бл*дь, будешь есть с нами тоже, — сказал я, и увидел, как слеза все-таки скатилась по ее щеке.
— Спасибо, — сказала она так быстро, что я чуть не пропустил это. Мой желудок сжался, и я хотел поднять ее тощую задницу и отнести в свою кровать.
И не для секса. Гребаный шок. Я просто хотел, чтобы она чувствовала, будто чего-то стоит. Я имею в виду, бл*дь, она была бесценна, — ослепительна, чертовски мила и умела готовить как Паула Дин (прим.перев.знаменитая шеф-повар, телеведущая, владелец ресторана, кулинарный писатель.)
Хаш встал со своего места и направился к холодильнику, вытаскивая «Бад». Он открыл крышку, затем поставил его перед Лилой. Лила уставилась на бутылку в очевидном замешательстве.
— Пиво, — сказал Хаш. — Чертовски идеально со стейком.
Она посмотрела на меня, и я сказал:
— Хватай за яйца, Ли. Хватай жизнь за яйца.
Она робко улыбнулась, медленно подняла бутылку к губам, попробовала пиво, выплюнула, рассмеялась над этим и почти разбила мое блудное сердце.
Она попыталась.
Возненавидела это.
Но, черт побери, схватила жизнь за яйца.
***
Лила вытерла последнюю столешницу «Лизолом», затем повернулась ко мне. Она была очень тихая весь вечер, но отвечала Хаш и Ковбою, когда они обращались к ней, слушала и смеялась над тем, что они говорили. Это было одно из самых нормальных времяпровождений с тех пор, как я начал учить ее жизни во внешнем мире.
— Пойдешь на боковую? — спросил я, понимая, что уже поздно.
— Могу я сначала отправиться к реке, помолиться? — спросила она с надеждой. Я кивнул, следуя к выходу, а Лила шла за мной.
К реке, чтобы, бл*дь, помолиться. Так было каждый вечер. Она ходила туда каждый вечер, падала на землю, говоря на непонятных языках, и каждый вечер я наблюдал за ней с берега, когда она входила в воду — полностью одетая, и когда она выходила, то была спокойней, счастливее... становилась очищенной, как она сама говорила. Вера была всем для этой сучки. И ничего не могло изменить это.
Мы пошли к реке в тишине. Я сел, прислонившись спиной к скале, и вытащил сигарету. Я указа на участок грязи, на котором она всегда молилась:
— Иди, сладкие щечки. Я подожду здесь.
Обычно Лила сразу направлялась туда, но сегодня колебалась. Подняв сигарету, я посмотрел на нее, приподняв брови.
— Могу я сесть? — спросила Лила и указала на место рядом со мной.
Я кивнул. Подобрав платье сзади, она села рядом со мной, ее ванильный аромат пробрался через дым и достиг моих ноздрей.
Какого черта она всегда пахла ванилью?
— Все хорошо, Ли? — спросил я, когда она просто сидела и наблюдала за потоком реки, подняв голову только, чтобы взглянуть на звезды.
— Ты позволил мне есть с вами, — прошептала она тоненьким голоском.
Затянувшись сигаретой, чтобы остановить ком, нарастающий в горле, я медленно выдохнул, пытаясь сдержать себя в руках.
— Ты готовишь — ты сидишь с нами и ешь с нами. Все просто.
— Но ты позволил мне есть с тобой, — подчеркнула она, и я увидел, что еще больше слез стекало по ее щеке. Она смотрела на меня так, будто не видела прежде. Как будто я был кем-то особенным, а не мужчиной, которого заставили следить за ней. — Кай... — продолжила она. — Ни один мужчина не делал этого прежде.
Когда моя хватка на сигарете усилилась, я стряхнул гребаную хрень и бросил на землю.
— Ли, ты больше не в том месте. Ты можешь делать все, что, бл*дь, хочешь.
Ее внимание опустилось к ногам.
— Вы хвалили мою еду. Вы... вы поблагодарили меня за готовку.
— Иисус, Лила...
Ее рука накрыла мою на траве, и наши взгляды вперились друг в друга, чувствуя гребаное электричество, которое почти гудело между нами.
— Сегодня, я почувствовала себя равной, благодаря тебе, Кай. Как будто я была достойной женщиной.
— Лила... — сказал я раздраженно. — Что эти ублюдки сделали с тобой? Как, черт побери, они сделали тебя Окаянной? Потому что тяжело принять все это самоуничижительное дерьмо.
Лила уставилась на траву и сказала:
— У меня была семья... много лет назад...
Мои брови взлетели вверх.
— Да?
Она кивнула, но больше ничего не сказала:
— Тогда расскажи мне, — подтолкнул я, и обеспокоенный взгляд Лилы встретился с моим.
Опустив плечи, она сказала, но ее едва было слышно:
— Все случилось, когда мне было шесть...
9 глава
Восемнадцать лет назад