— Да, ты должна. Будет тяжело, но я тоже боролась, сестра. Я тоже пыталась найти свой путь. Мы можем делать это вместе. Обещаю.
Позади меня раздался тихий стук, и в дверь вошла Красотка, ее светлый хвост подпрыгивал с каждым шагом. Стикс, Мэй и Лила посмотрели на нее.
— Я проверила Мэдди. С ней все хорошо. В квартире есть небольшие повреждения от пуль. Я попросила Мэдди спуститься, как ты и просила Мэй, но она отказалась. Она сказала, что хочет побыть одна в комнате. Флейм снаружи. Она в безопасности.
Мэй опустила голову и Стикс поднялся на ноги, посмотрев на меня.
«Я хочу побыть наедине с Мэй. Приведи Лилу в порядок, и никто не должен тревожить меня до церкви».
— Сладкие щечки? — спросил я, и Лила повернулась ко мне. — Пойдем приведем тебя в порядок, и ты отдохнешь.
Она кивнула и повернулась к Мэй.
— Я по-настоящему рада за вас со Стиксом, рада вашей помолвке. Я вижу, что ты счастлива с ним. Я была неправа, что попрекала тебя нашей верой.
Мэй поцеловала Лилу в щеку и затем протянула руку Стиксу, который молча наблюдал, стоя сбоку кровати. Он взял ее за руку и лег рядом с ней, поцеловав ее лицо и притягивая Мэй в объятия.
Все вышли из комнаты, но я заметил, что Лила наблюдала за парочкой через щелку в двери со странным взглядом на лице. Зависть? Ревность? Я не знал. Взяв ее за руку, я притянул ее к себе, и она опустила голову в смущении.
— Пойдем, — приказал я.
Лила нахмурилась.
— Моя комната там, — она указала наверх.
Я потянул ее дальше на себя, пока она не упала на мою грудь.
— Ты не идешь в квартиру. Ты идешь в мою комнату.
Она удивленно запрокинула голову и открыла рот.
— Я...
Я прижал свой лоб к ее, запустил пальцы в ее волосы и заговорил:
— Ты идешь со мной, в мою комнату, где я смогу тебя защитить, где я знаю, ты будешь в безопасности. У тебя нет выбора.
— Х-хорошо, — прошептала она, и я наконец расслабился. Я взял ее за руку и потянул в свою комнату, которая находилась через пару дверей дальше по коридору, и закрыл нас на замок. На оба замка.
Лила неловко стояла по центру комнаты, опустив голову, уставившись в ноги. Она была ошеломляющей сучкой... моей блондинкой святошей.
— Иди в душ, Лила, — сказал я, указывая на дверь ванной. — Тебе нужно очиститься, смыть всю грязь и кровь со своей кожи.
— Хорошо, спасибо, — сказала Лила и направилась в ванную, слегка улыбнувшись мне через плечо, прежде чем закрылась там. Расположив руки на затылке, я протяжно выдохнул и плюхнулся на кровать.
Когда я думал о том, как Лила была зажата под воротами, затем о том, как нацик целился ей в голову и что было бы, не прыгни я вовремя, и она получила бы пулю, меня тянуло блевать.
Я улегся на спину, уставился в потолок и крепко зажмурил глаза, когда услышал звук включившейся воды. Мой старик всегда говорил мне оттрахать как можно больше кисок, никогда не выбирать одну. Трахать шлюх, обрюхатить парочку детьми, чтобы продолжить имя Уиллисов, но никогда не давать им патч, никогда не давать свое имя.
Но когда я думал о сучке в душе, мой желудок скручивался в узел. Находясь рядом с ней, я не хотел трахать других шлюх. Черт, да даже когда ее не было! Я хотел только одну киску... ее, даже если сучка была сумасшедшей. Она расшевелила во мне что-то, о существовании чего я не знал, заставила меня задуматься о патче собственности и моих клубных цветах на ее спине.
На этих мыслях я распахнул глаза, и понял одно. Я, бл*дь, любил эту сучку. Я был влюблен в сумасшедшую блондинку святошу, которая принимала душ в моей ванной прямо сейчас... голая.
Бл*дь, кровь прилила к моему члену, и я почти кончил, представляя, как трахаю ее. Я никогда не добивался сучки, всегда щелкал пальцами и шлюхи бежали ко мне. Даже забыть мою хорошую внешность, просто членство в клубе обеспечивало мне трах. Черт, я мог быть самым уродливым ублюдком на планете, и шлюхи все равно сосали бы мой член. Но Лила была чем-то большим, она не попадала под очарование моей улыбки, не прыгала в мою койку и не раздвигала ноги, не была впечатлена клубом. Дерьмо, все было полностью противоположным. Может, поэтому она была другой.
Сев, я начал снимать свой жилет, футболку и джинсы, и натянул боксеры. Обычно я не носил нижнее белье, но не хотел пугать Лилу своим голым видом и стояком. Мне тоже нужно было принять душ, смыть зловония гребаных нацистов со своей кожи. Когда посмотрел на часы на стене, я понял, что Лила была в душе чертовски долго. Прошло двадцать минут, вода все еще текла, но я не слышал ни звука от нее.
Подойдя к двери, я прижался ухом к дереву, но не услышал ничего, кроме звука воды. Постучавшись, я спросил:
— Лила, ты в порядке?
Ответа не последовало, и мое сердце ускорило ход.
— Лила? Скажи что-нибудь?
Снова ни хрена, поэтому я подергал дверную ручку — закрыто.
— Лила, скажи что-нибудь, или я войду, — предупредил я.
С другой стороны по-прежнему не было никаких звуков, я отодвинулся, затем используя свою силу, ударил плечом по двери, треснув дерево, когда дверь распахнулась.
Пар от душа наполнил комнату, и я едва мог видеть свои руки перед собой.
— Лила? Где ты, черт побери?
Я уловил шмыганье носом в душевой и последовал на звук, через открытую дверцу душевой можно было кое-что разглядеть, и я увидел, что голая Лила свернулась на полу, обхватив руками ноги.
— Лила! — закричал я и бросился через открытую дверь душа, выключил воду и опустился на колени. Лила была вся промокшая. Я пробежался по ней взглядом, не заметив ранений или крови.
— Лила! Поговори со мной! — приказал я.
— Я не могу подняться, — прошептала она, ее голова все еще была опущена.
Я сделал шаг вперед и осмотрел ее ноги — ничего.
— Почему ты не можешь встать?
Лила подняла голову и взглянула прямо на меня. Она была бледной, вокруг ее глаз были красные круги от слез, и ее мокрые длиной до талии волосы были заправлены за уши.
— Я… я начала мыться, но продолжала думать о том, что произошло, об оружие. Мэй... Ордена больше нет... обо всем и упала на пол. Теперь я не могу подняться.
— Малышка... — я затих и провел пальцем по ее щеке. Мой желудок сжался, когда я посмотрел на нее. Сильнейшее желание ее защитить переполняло меня. Мои внутренности почти разрывались надвое от потребности обнять ее, прижать ее ближе, чтобы она перестала дрожать и бояться.
— Я... я не могу двигаться,— выдохнула она и опустила голову. — И я веду себя непристойно... Я обнажена... Я грешна, слаба...
Не обращая внимания на ее ненависть к себе, я поднял ее на руки и понес из ванной, моя сучка все еще была в позе эмбриона. Ее нос уткнулся в мою шею, она подняла левую руку и положила мне на щеку. Я опустил взгляд, шокированный ее жестом, когда ее пальцы начали очерчивать мои губы.
Я хладнокровно убил больше людей, чем мог сосчитать. Я сталкивался со смертью, был подстрелен, меня резали... но я никогда не боялся так, как в этот момент, когда смотрел на самую потрясающую сучку из всех существующих, и боялся, что мог потерять ее, боялся, что все еще мог потерять ее.
Сев на кровать с ней на руках, я потянул одеяло за конец и обернул его вокруг ее влажной кожи.
— Тебе холодно? — спросил я, мой голос звучал слишком низко.
Она покачала головой, ее руки все еще были на моем лице, взгляд вперился в мой.
— Ты спас меня, — прошептала она, и мой желудок сделал сальто. — Ты прыгнул перед пулей из-за меня.
— Да, — прохрипел я, смотря на ее лицо; слезы скопились в уголках глаз.
— Ты спас меня... Спас мою жизнь.
Напрягаясь из-за слишком большой эмоциональности между нами, я прижал ее крепче, ощущая ее обнаженную кожу на своих руках.
— Ни в коем случае ты не умрешь, сладкие щечки.
Лила переместила пальцы с моих губ на подбородок.
— Почему я так важна для тебя, что ты спасаешь меня? Я бремя, навязанное тебе.
Сжав ее пальцы, я поднес их к своим губам и поцеловал, моя грудь разрывалась от признания: