Я была на столбе... я была привязана к столбу!
Мгновенно я начала бороться, когда мой отец расположил полено у моих ног.
На огне ты сгоришь. Кипящей кровью будешь очищена от своего греха!
Слова брата Иуды внезапно обрели смысл. Они сожгут меня как ведьму!
Брат Мика закрепил мои ноги, затем принялся помогать отцу.
Паника накрыла меня, и я закричала в растерянности, не в состоянии освободиться от оков.
— Пожалуйста! — умоляла я.
Из-за боли в спине я бредила, сожженная кожа моего туловища причиняла мучительную боль. Я испытывала жажду, у меня пересохло во рту из-за недостатка жидкости. Я осматривалась вокруг, но ничего не было видно, только поле за полем, обширное зеленое одеяло и небольшой грузовик, припаркованный у подножья холма, на котором они, должно быть, привезли нас в это уединенное место.
Достав спичку из небольшого льняного мешочка, мой отец поджег ее об кремень у основания столба, и я наблюдала, как бревна медленно зажигались, и небольшое пламя начало облизывать дерево.
— Пожалуйста, нет! — закричала я, когда ощутила тепло у своих ног.
Брат Мика и мой отец опустились на колени, закрыли глаза и подняли свои руки к Господу.
— Идите от Меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам его.
— А трусам, предателям, подлецам, убийцам, развратникам, колдунам, идолопоклонникам и всем лжецам — им место в озере, что пылает огнем и серой, а это вторая смерть.
— Они будут наказаны вечным процессом разрушения и навсегда убраны от Его присутствия и величия Его силы.
Писание скользило с их уст. От Матфея, Откровение, «Первое послание к Фессалоникийцам св. апостола Павла» и «Второе послание к Фессалоникийцам св. апостола Павла».
Они беседовали с Господом, слишком потерянные в восторге глоссолалия, чтобы услышать мои крики.
Пламя все поднималось, и любая надежда спастись от этой ужасной смерти — ушла.
Я закрыла глаза и молилась, чтобы все произошло быстро.
20 глава
Кай
— Готовы?
Смайлер повернулся к АК и начал выкручивать предохранитель, чтобы перекрыть электрический ток, проходящий через забор.
Остальные: я, Стикс, Флейм, Ковбой и Хаш сидели в ожидании, но я отчаянно хотел проникнуть внутрь.
АК и Смайлер не лгали, это место было проклятой военной крепостью. Стены, забор и смотровые площадки повсюду. К этому моменту были вырублены два охранника: один Стиксом, один мной. Ублюдки даже не слышали наше приближение, что идеально позволило удивить их глупые задницы, отправив пулю им прямо между глаз, благодаря отличным глушителям на наших Узи.
— Готово! — прошептал Смайлер, бросая дверцу предохранителя на землю. Используя Узи, он расстрелял гребную штуковину.
Используя приклад своего ружья, АК проверил забор — ничего.
Хаш шагнул вперед с кусачками для проволоки, обрезая достаточное пространство, чтоб мы могли пролезть.
Один за другим, мы проходили через ряд заборов, в невероятно большое поле. Придерживаясь линии деревьев, АК повел нас в лес.
— Что теперь? — спросил Ковбой.
— Мы направляемся на север, — ответил Смайлер. — В чертежах обозначено большинство зданий в этом направлении.
«Ты ведешь, мы за тобой», — показал Стикс, и мы выдвинулись.
Придерживаясь прикрытия густых деревьев, мы прошли несколько миль, когда звук голосов привлек мое внимание.
Замерев, я поднял руку, братья остановились. Я прислушивался, пока все взгляды устремились на меня.
— Вы слышите? — выдохнул я.
АК нахмурился.
— Здесь ничего нет. Поле и подобное дерьмо.
Голоса становились громче, и, отшатнувшись, следуя по направлению звука, я увидел что-то похожее на пламя вдалеке.
— Похоже на огонь, — сказал я, и братья посмотрели в ту сторону. — Почему, черт возьми, вдалеке огонь?
АК повернулся к Смайлеру.
— Нам нужно проверить. Чертежи не могут ошибаться.
Но затем громкий крик прорезался сквозь низкие бормотания, отчего кровь в моих венах застыла. Грудь сжалась, когда я услышал его снова, я помчался вперед, игнорируя братьев за мной. Этот голос... гребаный голос...
Когда он зазвучал снова, у меня не было сомнений, кому он принадлежит...
ЛИЛА!
Побежав так быстро, как мог, я направлялся к пламени, а жуткое бормотание становилось все яснее. Я быстро понял, что это был чертовски странный библейский разговор в стиле Лилы.
Услышав шаги позади себя, я оглянулся и увидел Стикса и Флейма, следующих за мной. Лицо Флейма осветилось предвкушением, а Стикса беспокойством.
Подняв свой Узи на крики Лилы, я наконец прорвался через деревья и замер.
Двое мужчин катались по земле, болтая на языке, который не мог понять ни один ублюдок... перед огнем... столб... гребаный столб с голой Лилой... она кричала... от боли.
— Лила! — закричал я, бросившись вперед и услышав злой рев Флейма и ругательства из уст мои братьев.
Мужчины на земле даже не беспокоили меня. Я мог видеть только Лилу, пламя лизало дерево почти у ее ног.
Оглянувшись, я увидел, что Ковбой и Хаш побледнели.
— Ковбой, Хаш! Вы со мной!
Оба брата последовали за мной к костру. Глаза Лилы были закрыты, проклятое распятие было выжжено у нее на животе. Она была избита до крови. Я осмотрел ее тело, пока Хаш и Ковбой стали по обе стороны сзади столба и начали отрезать веревки с ее запястий и ног.
Зная, что Ковбой и Хаш займутся веревками, я начал раскапывать землю вокруг ее ног. АК и Смайлер присоединились ко мне, пока не было расчищено достаточно, и я мог добраться до своей женщины.
— Лила! — крикнул я, приблизившись, но ее голова раскачивалась из стороны в сторону. Бл*дь, она была не в себе.
— Кай, брат, — позвал Хаш. — Ее спина исхлестана, похоже на реальное распятие гребаного Христа.
Я задрожал от ярости, и когда Ковбой и Хаш дали сигнал, что веревки развязаны, я поднял обмякшую Лилу со столба, ее голубые глаза открылись.
— Кай? Мой Кай... ты здесь... но ты не любишь меня по-настоящему. Это все ложь... Мне так жаль... жал...
Внезапно глаза Лилы закатились, и она потеряла сознание.
— Лила! Лила! — вскрикнул я, находясь в гребаной растерянности, но она не просыпалась.
Выбежав из пламени, я наклонился и рассмотрел ее. Повсюду была кровь. Ожоги, шрамы, синяки, следы плети и....
Нет, черт побери, НЕТ!
Кровь вытекала из ее киски... вместе с гребаной спермой.
Они изнасиловали ее... Они, бл*дь, изнасиловали ее!
Сжав кулаки, я положил Лилу на траву, мой взор застилала пелена ярости. Сняв свой жилет, я положил его поверх ее тела и повернулся к ублюдкам, которые извергали это сумасшедшее дерьмо.
Стикс держал какого-то старика ублюдка, который почти обосрался при виде нас. А Флейм держал нож у горла мужчины, его свиные глазки наблюдали за мной и моей сучкой, которую он, бл*дь, пытался сжечь.
Флейм прошептал что-то ему на ухо, что я не мог разобрать. Но мразь услышал это, побледнел от того, что изверг наш клубный псих.
Решив начать с него, я встал перед его лицом и, вложив все силы в это удар, ударил его в челюсть. Флейм запрокинул голову назад и рассмеялся, когда кровь хлынула изо рта последователя Иисуса.
Но ублюдок воспрянул.
— Душа согрешающая, она умрет; сын не понесет вины отца, и отец не понесет вины сына, правда праведного при нем и остается, и беззаконие беззаконного при нем и остается.
Его взгляд вспыхнул, когда он цитировал Библию.
Обхватив его щеки, мое лицо встретилось с его.
— Не-а, согрешающая душа разорвет тебя на части и отправит в Ад, ублюдок.
— И смерть и ад повержены в озеро огненное. Это смерть вторая.
— Убей его на хрен, Кай. Убей его или убью я, — зашипел Флейм, он прижимал лезвие так сильно, что полилась кровь.
— Она грешница, блудница! Она должна сгореть! Раскаяться!