Наконец Отто Брозовский засунул руку в рюкзак и сказал:
— Я тебе кое-что принес. — Он вытащил целую кипу листовок. — Вот, возьми. Разделишь на пачки и завтра утром, перед концом смены, разложишь по вагонеткам. Но незаметно, слышишь ты, горячая голова?
— «Горячая голова»! недовольно повторил Вальтер, но листовку тут же прочитал.
Это была прокламация партийной ячейки рудника «Вицтум».
Горняки! Внимание!
В наступившем году уже двое рабочих были тяжело ранены.
Вы знаете сами: введены новые отбойные молотки. Может быть, хозяева рудников хотят облегчить наш труд? Как бы не так! Они думают только о своем кармане. Наше здоровье, наша жизнь хозяев не интересуют. Среди штейгеров[3] тоже хватает погонял. Эти верные псы своих господ из кожи вон лезут, чтобы доказать свое усердие. Они даже не оставляют нам времени для крепления забоя. Можно ли после этого удивляться, что несчастных случаев стало больше?
Поэтому все на борьбу, все в единый классовый Красный фронт!
Вальтер весь ушел в чтение. Он забыл, что сидит в шахтерской раздевалке, что нужно хранить в тайне, кто принес листовки и кто передаст их дальше. Он прочел во весь голос:
— «Особенно остерегайтесь штейгера Ши…» Ох!
Вальтер получил сильный удар под ребра и замер, раскрыв рот.
— Спрячь это! — Отто Брозовский нахмурил густые брови и еле заметно кивнул в сторону пыльного окна, в котором только что мелькнула тень.
Брозовский соскользнул со скамьи и опустился на рюкзак. Вальтер мигом рассовал листовки по карманам своих изодранных брюк.
Послышался тихий скрип, и дверь распахнулась. Штейгер Шиле! Что ему нужно в раздевалке в такое время?
— Глюкауф, вкрадчиво поздоровался штейгер.
Его крысиные глазки перебегали с Вальтера Гирта на Отто Брозовского и наконец внимательно оглядели рюкзак, на котором сидел Брозовский. Горняки ответили на приветствие.
— Кх… кх… — откашлялся Шиле.
— Сегодня холодновато, — сказал Отто Брозовский, насмешливо посматривая на штейгера.
Шиле поежился: под взглядом этих светлых глаз ему было явно не по себе.
— Что вы здесь делаете так поздно, Брозовский? — спросил он с нарочитым спокойствием.
— Позвольте, ведь я профсоюзный делегат и могу приходить на рудник в любое время! — В голосе Брозовского звучало удивление.
— Это я знаю, — выдавил Шиле, чуть не добавив: «К сожалению».
— А тогда не о чем и говорить, — отрезал Отто Брозовский.
Шиле растерялся. Его взгляд был прикован к рюкзаку. Он сделал еще одну попытку завязать разговор.
— Прошу! — Его портсигар щелкнул под носом Брозовского.
— Я не курю…
Вальтер тоже затряс головой:
— Меня всегда тошнит от папирос.
Получив отпор, штейгер спрятал портсигар и вдруг насторожился: на полу лежало что-то белое. Вальтер перехватил его взгляд и остолбенел: это была листовка!
Должно быть, она выпала, когда он в спешке рассовывал пачки по карманам.
— Присаживайтесь, штейгер, — сказал он, приветливо улыбнувшись, молниеносно поднял листовку, скомкал ее и вытер ею пыль со скамейки. Скомканная листовка исчезла у него в кармане. — Пожалуйста, здесь чисто.
Но Шиле не сел.
— В последнее время у нас по ночам крадут инструменты, — многозначительно сказал он.
«Ах ты, хитрая лиса!» — подумал Брозовский.
— Да, раз инструменты пропали — значит, их кто-то стянул, — равнодушно ответил он.
— Да, да, — продолжал пронырливый Шиле. — И воров уже приметили. Ворованный инструмент они, видно, уносят с собой.
— Вот как? — с серьезным видом отвечал Отто Брозовский и изо всех сил хлопнул по своему рюкзаку. — Да, да, в такой штуке можно что хочешь утащить. Это вы правы.
Шиле встрепенулся, но так и не решился спросить, что лежит в рюкзаке, и, пробормотав «глюкауф», вышел из раздевалки.
Товарищи облегченно вздохнули. Едва исчез штейгер, дверь опять отворилась. Вошел горняк с широким угрюмым лицом и поздоровался за руку с Отто и Вальтером.
Брозовский вытащил часы из жилетного кармана.
— Мы условились встретиться в половине десятого? — сказал он, выразительно взглянув на долговязого Карла Тиле. — Верно?
Он захлопнул часы и, укоризненно постучав по крышке, опустил их в карман.
— Нечего на меня так смотреть, — проворчал Карл Тиле. — У тебя опять листовки? Всё листовки да листовки. Ты думаешь, мы этим чего-нибудь добьемся? Вот увидишь, в конце концов нас накроют. И тогда уж, будьте уверены, насидимся без работы.