— Да, конечно, — ответила Лючия, уже направляясь в сторону кухни.
Найти Франциску не составило труда — она чистила лук на кухне.
— У меня есть суп, хороший суп, сеньорита, — радостно ответила Франциска Лючии.
Это было неудивительно — суп всегда был одним из главных блюд в Эквадоре. Лючия знала, что на плите всегда стоял огромный и горячий горшок с похлебкой, заправленной крупой и картофелем, в которой плавали кусочки мяса и сыра. Франциска перелила часть содержимого горшка в другой, поменьше размером. От супа шел восхитительный запах. Зная мастерство Франциски, Лючия была уверена, что вкус его тоже был замечательный.
— Я должна послать кого-нибудь из прислуги в госпиталь вместе с вами, сеньорита?
— Не нужно, Франциска. Я сделаю это сама… Попозже.
— Вы очень добры, сеньорита, Это так славно со стороны английской леди — беспокоиться о наших раненых!
— Мы все должны помогать раненым, — ответила Лючия, отводя глаза в сторону.
Франциска завернула горшок с супом в плотную чистую холстину и аккуратно перевязала бечевкой.
— Я думаю, что было бы неплохо, если бы я каждый день носила в госпиталь еду для раненых. Лучше, конечно, такую, которая больше подходит для больных, — польстила Лючия Франциске, — ты же великолепная повариха. От твоих лупингачос весь госпиталь сойдет с ума!
Лупингачос — так называлась смесь картофельного пюре с сыром, это нехитрое блюдо могли приготовить почти в каждом китском доме. Даже сэр Джон находил это блюдо вкусным и легкоусвояемым.
— О, я могу приготовить много, очень много блюд, — с энтузиазмом воскликнула Франциска. — За эту работу я даже не стану требовать дополнительной платы с сеньора.
— Там видно будет, — пробормотала Лючия. — И… Я думаю, нам не стоит беспокоить моего отца из-за таких пустяков. Так что не надо пока ему рассказывать о том, что я решила относить еду в госпиталь.
Франциска улыбнулась:
— Что вы, сеньорита, я никогда не стану беспокоить сеньора из-за пустяков.
— Вот и правильно, — быстро согласилась Лючия. — Пусть это будет нашим маленьким секретом.
— Раненые будут благословлять вас. — Довольная Франциска принялась готовить обед.
Лючия очень осторожно взяла горшок с горячим супом, по дороге прихватила несколько ложек из столовой и побежала к павильону, стараясь не расплескать содержимое горшка.
Голова дона Карлоса лежала на подушке, а тело было заботливо накрыто одеялом. Педро, который стоял перед ним на коленях, увидев Лючию, поднялся.
— Педро, в маленькой комнате на кровати лежит матрац. Его нужно принести сюда, но так, чтобы тебя никто не увидел. Поэтому будь осторожен.
Не говоря ни слова, Педро вышел, а Лючия опустила тяжелый горшок перед Жозефиной.
— Я сказала Франциске, что теперь каждый день буду носить в госпиталь еду для раненых, — тихо пояснила она Жозефине.
— Сеньорита, вы придумали очень умно.
— Не будем об этом. Как ты думаешь, мы сможем как-нибудь накормить его?
— По-моему, для начала ему надо дать немного бренди, — ответила Жозефина. — Пульс очень слаб, скорее всего сеньор не имел во рту ни крошки с того самого сражения.
Лючия подумала, что служанка права, и, приподняв голову дона Карлоса, начала из ложки вливать ему крепкий напиток в рот. Бренди стекало по подбородку раненого, и казалось, что невозможно заставить его сделать хотя бы один глоток. Наконец, видимо, почувствовав крепость спиртного, дон Карлос стал поворачивать голову из стороны в сторону, однако все же сделал непроизвольный глоток.
Бренди сделало свое дело. На мертвенно-бледном лице де Оланеты проступил легкий румянец, он приоткрыл губы, желая получить еще одну порцию живительного напитка.
— После бренди его сердце стало биться сильнее, — радостно заметила Жозефина, прислушиваясь к дыханию дона Карлоса.
На пороге павильона показался Педро. Он держал в руках матрац. Осторожно, стараясь не коснуться раны, они переложили де Оланету на матрац, застеленный шерстяным одеялом. Жар у него становился все сильнее, и невозможно было разобрать отдельные слова в его тихом бормотании, которое время от времени переходило в громкий крик. Иногда он делал отчаянные попытки приподняться.
— У него началась лихорадка, — определила Жозефина. В голосе служанки было столько беспокойства, что Лючия не на шутку встревожилась.
«Только бы не началось воспаление легких», — вздохнула она про себя. Дон Карлос так долго пролежал здесь, на полу, в то время как жаркие дни сменялись ледяными ночами. Лючия была наслышана о том, как много солдат погибло в Андах от холода — именно из-за него Боливар потерял десятую часть своей армии при переходе через Анды.