Голос Роберта слегка дрогнул, но он взял себя в руки.
– Роберт и Томас погибли на войне. А Джозефу пошел тринадцатый год, он уже почти взрослый. Он сейчас в безопасном месте – где-то на Севере, если судить по его последнему сообщению.
– Но почему он не живет здесь, с тобой? – Натаниэль вдруг вспомнил о своем отце и затосковал. – Если бы я знал, где сейчас мой отец, я бы помчался к нему, несмотря на больную ногу.
Роберт улыбнулся, но в глазах у него была печаль.
– Джозефу было опасно здесь оставаться.
– Но почему? Война же кончилась.
– Да, но многие все еще не хотят признавать, что мой сын – свободный человек. – Роберт сел рядом с кроватью. – Война велась по многим причинам, но для меня важно только одно – свобода. Понимаете, я родился свободным на маленьком островке в Карибском море. Но когда я приехал сюда, то полюбил дочь раба. Когда родился наш первый ребенок, она пообещала мне, что он будет свободен, как и я.
– Она убежала с тобой? Роберт кивнул.
– Мы устроили побег, с риском для жизни. Джермейны приютили нас и дали понять, что я могу либо остаться здесь навсегда, разделяя с ними работу, либо уехать.
– Ты работал за деньги? Так почему же ты не взял их и не поехал на Север, к сыну?
– Здесь мой дом, здесь похоронены мои сыновья и жена. К тому же этот остров напоминает мне то место, где я провел детство. Я никак не могу отсюда уехать. И потом, я не выдержу северного холода и снега – просто умру.
– А Джозеф когда-нибудь приедет жить к тебе? – Сам того не осознавая, Натаниэль откусил галету. Роберт одобрительно посмотрел на него.
– Джозеф вернется, когда мы с мисс Бесси и мистером Кэлом убедимся, что ему ничто не угрожает.
– Они знают, где он?
Роберт кивнул и забрал у мальчика пустую тарелку, поставив перед ним молоко с печеньем.
– Это мистер Кэл нашел для Джозефа убежище, где он может учиться, ничего не боясь. Если бы не доброта мистера Кэла, я бы и его потерял. Джозеф очень храбр, но еще молод и глуп – хотел идти на войну вместе с братьями, – вздохнул Роберт. – Но скоро он вернется к отцу, который его любит, и в семью, которая примет его как равного.
– Здорово! – Натаниэль попробовал печенье и широко распахнул глаза. – Роберт, это же мамины «сладкоежки Сэмми»!
– Правда? – со смехом спросил Роберт. Натаниэль еще не слышал, чтобы тот смеялся. – Не знаю, как они называются, но Джозеф их обожал. Поэтому я и вам их испек.
Стоявшая за дверью Далси на цыпочках удалилась, не желая подслушивать. Теперь у нее появилась еще одна причина, чтобы любить Кэла Джермейна: он разделял ее слабость к бездомным, хоть и не признавался в этом.
– Он идет! – воскликнули Эмили и Белль.
Сев за стол к остальным, они уставились на дверь. Лицо Роберта расплылось в улыбке. Он распахнул дверь и нараспев произнес:
– Добрый вечер. Мы рады, что вы снова в нашем обществе.
Натаниэль убрал руку с плеча Клары и без поддержки, медленно и с большим трудом стал продвигаться к своему месту. Лицо мальчика было невероятно сосредоточено. Когда он, наконец, сел, на лбу у него сверкали капельки пота. Скрипя зубами, мальчик откинулся на спинку стула и позволил Роберту пододвинуть его к столу. Клара сжала его руку.
– Нат, как чудесно, что наша семья снова в сборе, – со счастливой улыбкой сказала Далси. – Правда, Кэл?
Кэл кивнул и подумал: поняла ли она, что сказала? Неужели эта разношерстная компания успела превратиться в семью?
– Ты делаешь большие успехи, Нат, – серьезно произнес он.
Несмотря на боль, мальчик не без гордости улыбнулся.
– В честь такого события я приготовил утку с персиками, сладким картофелем и овощами, – объявил Роберт, внося первый поднос.
Когда все наполнили свои тарелки, Далси произнесла:
– Мне кажется, молитву должен прочитать Нат.
Тетя Бесси взяла мальчика за руку, а вторую руку протянула Эмили. Остальные медленно последовали ее примеру, тоже взявшись за руки.
Далси оглядела улыбающиеся лица и сияющие глаза, а Натаниэль начал:
– Отче, благодарю Тебя за то, что заботишься обо мне, когда я сам о себе не забочусь. И за то, что дал мне любящих людей, которые заменили мне родных, и за вкусные вещи, которые готовит Роберт. Поскорее пришли его сына к нам, чтобы он тоже мог их попробовать.
На мгновение воцарилось молчание. Роберт отвернулся, но Кэл успел заметить, как он смахнул с глаз слезы.
Все приступили к еде, но Кэл продолжал повторять про себя слова мальчика: «Любящих людей, которые заменили мне родных…»
– Ну, вот и все, – выкрикнул Барк, как только они с Дарвом приладили на место последнее бревно.