– Господи! – прошептала она. – Он весь горит!
– Принесите воды, надо его обтереть, – сказал Кэл, разбинтовывая мальчику ногу.
Вернувшись от колодца с ведром воды, Далси с ужасом увидела, что Кэл снова раскладывает инструменты. У кровати с обеих сторон горели лампы. Натаниэль уже лежал на кровати, бледный и неподвижный. Бинты были разрезаны, нога распухла и стала фиолетово-черной. Сильно пахло хлороформом.
Кэл вытащил из сумки маленькую пилу.
У Далси замерло сердце.
– Что вы собираетесь делать? – охрипшим голосом спросила она.
Не глядя на нее, он ответил:
– Я хочу, чтобы вы ушли.
– Я не уйду! – Она опустила ведро на пол и подбежала к кровати, словно рассвирепевшая медведица, вставшая на защиту детеныша. – И не позволю вам… сделать то, что вы собираетесь.
– Не позволите? – Он возмущенно обернулся к ней. – Не позволите?!
– Вот именно! Я знаю, что вы затеваете, и не допущу этого.
– Ради Бога, неужели вы думаете, что у меня есть выбор?!
– Как вы можете? – воскликнула она. – Как вы можете даже подумать о таком ужасе? Вы понимаете, что с ним будет?
– И вы еще спрашиваете меня об этом?! – Кэл вскинул покалеченную руку. – Вам не кажется, что я лучше, чем кто-либо, знаю, что с ним будет?
Далси ошеломленно молчала. Отвернувшись, он взял пилу, и она подавила рыдания. Плакать нельзя – только не теперь. Сейчас надо собрать все силы.
– Пожалуйста, – прошептала она. – Вы не можете немного подождать?
Не оборачиваясь, он произнес – резко, будто тоже боролся с обуревавшими его эмоциями:
– Рана сильно заражена. Чем дольше мы будем колебаться, тем сильнее будет инфекция. Скоро под угрозой окажется не только его нога, но и жизнь.
Осознав сказанное им, она тихо сказала:
– Всего один час. Пожалуйста, умоляю вас.
Кэл медленно кивнул и опустил пилу на стол.
Она положила на его руку свою и ощутила дрожь, которую он не мог сдержать.
Глава девятнадцатая
– Так нельзя, Далси. Вам надо отдохнуть.
Кэл стоял у окна и смотрел, как она смачивает холодной водой разгоряченное тело Натаниэля.
– Как я могу отдыхать, когда он борется за свою жизнь? – Она намочила тряпочку и положила ее мальчику на лоб. Его грудь поднималась и опадала в такт слабому, неровному дыханию.
– Я знаю, как это для вас ужасно, Далси, но лучше отступить. – Кэл обошел кровать и потянул ее за руку, чтобы она встала. – Посмотрите на себя, вы же скоро упадете без чувств. Идите в постель, перестаньте играть в Бога.
– Как вы смеете! – Она оттолкнула его. – Я не играю в Бога. Просто я не хочу сдаваться – в отличие от вас, доктор Джермейн.
Ее сарказм не ускользнул от Кэла, но он решил не отвечать на вызов. Его голос стал мягче.
– Это и есть самое тяжелое в работе врача, Далси. Временами приходится принимать трудные решения. Решения, которые навсегда меняют жизнь пациента.
– И что же, вы никогда не ошибались? Полным усталости голосом он ответил:
– Бессчетное количество раз. Но в разгар битвы надо решать быстро. Чтобы спасти людям жизнь, приходилось ампутировать им конечности, которые в мирное время и при хорошем уходе можно было бы спасти.
– И вашу руку тоже?
– Да.
В одном-единственном слове прозвучало столько боли, что весь гнев Далси куда-то улетучился, и она, не подумав, воскликнула:
– О, Кэл! Как это произошло?
Она тут же пожалела о своих словах, но поздно. Кэл отвернулся и стал внимательно осматривать ногу мальчика, и Далси поняла, что он пытается успокоиться. Молчание затягивалось, и она опустила голову, уже не ожидая ответа.
Но, к ее удивлению, он сказал:
– Я добровольно пошел полевым врачом к генералу Томасу Джонатану Джексону.
– К Джексону Каменной Стене?
Кэл кивнул.
– Когда он вел дивизию к Чанселлорсвиллю, я работал у них в лазарете.
Он провел рукой по инструментам, разложенным на ткани, и Далси поняла, как он когда-то гордился своей профессией – профессией, которую бросил, оставшись без руки.
– Сначала потерь было немного. Генерал Джексон был прекрасным командиром, и мы громили янки, хотя нас было вполовину меньше. Но федералы получили подкрепление, началась настоящая бойня, и мне приказали уходить, чтобы я не подвергался опасности.
– И куда вы пошли? – тихо спросила Далси.
– Как я мог их оставить? Они же каждый день погибали сотнями. Мне удалось спасти несколько жизней. – Он заговорил тише, и она снова уловила в его голосе глубокое волнение. – Во время одной особенно жестокой битвы я занимался ранеными прямо на поле боя, и в руку мне угодило картечью из мушкета.
Она ахнула.
– Я сразу понял, как серьезно ранение. Почти все пальцы и кости были раздроблены. У меня не оставалось выбора.
Кэл отвернулся к окну, бессознательно потирая руку. Он снова переживал тогдашнее страдание – и физическое, и духовное, когда ему пришлось отрезать себе руку теми убогими инструментами, что имелись в наличии.
– Битва при Чанселлорсвилле окончилась самой блестящей победой генерала Ли, – сказал он. – За ценой мы не постояли.
Да, не постояли, подумала Далси. В глазах у нее появились слезы. Он мог уехать в безопасное место, но отказался. Вот какую цену он заплатил. Далси порывисто подошла к Кэлу и положила руку ему на плечо. Никакими словами она не могла бы выразить свои чувства. Она не знала человека храбрее, благороднее – и несчастнее.
Тут Далси отстранилась – она не хотела, чтобы он увидел, как по щекам у нее струятся слезы. Слезы, которые она проливала по герою и по ужасной потере, которую ему пришлось понести из-за собственного мужества.
– Надо выспаться перед тем, как… заниматься Натаниэлем, – сказал Кэл. – Я должен быть готов к тому, что произойдет. – И он взглянул на девушку, которая ни в какую не соглашалась отдохнуть. Глаза у нее были красные, под ними появились темные круги. – Вы тоже должны поспать, Далси. Ему нужен будет хороший уход после… – Он не договорил, но она прекрасно знала, что имелось в виду.
Постучали в дверь. Кэл открыл, впустил тетю Бесси и произнес, обращаясь к Далси:
– Я попросил тетю Бесси посидеть с больным, пока мы соснем. Если произойдут перемены, она нас разбудит.
Далси вышла из комнаты за Кэлом, а когда он вошел в комнату Натаниэля, прошла дальше и постучалась к Фионе.
– Ну что? – спросила девушка, не успела Далси войти.
Далси тяжело опустилась на край кровати и закрыла лицо руками.
Девочки сейчас же собрались вокруг нее, стали, как могли, утешать, гладили по плечу.
– Не плачь, Далси. Пожалуйста, не плачь, – тихо проговорила Эмили.
– Кэл считает, что надежды нет. Чтобы спасти Натаниэля, он должен… – Но Далси поняла, что нельзя говорить этого при детях.
Старлайт и Фиона поняли, что она имеет в виду, и у них перехватило дыхание. Дети же понятия не имели, в чем дело, но поняли, что ситуация серьезная, и ударились в рев. Теперь настала очередь Далси их утешать.
– Ну же, надежда еще осталась… – И вдруг Далси прошептала: – Я кое-что придумала.
Фиона подняла голову.
– Что, Далси?
Девушка опустила взгляд. Это, конечно, глупо и совершенно несерьезно. Но ведь она была в отчаянии, а папа всегда говорил, что отчаянное положение требует отчаянных мер.
– Фиона, ты помнишь болото, где растет черника?
Дав подробные указания, Далси вернулась к себе в комнату, чтобы наконец отдохнуть, а Старлайт, Фиона и девочки поспешно выскочили из дома.
Кэл сел и потер онемевшую шею. Даже на это легкое движение его мышцы отреагировали крайне болезненно. Выглянув в окно, он увидел, что солнце уже высоко, и разозлился, что тетя Бесси его не разбудила. Он собирался подремать минут тридцать, а вместо этого провалился в глубокий сон.