Увидев перед собой человека, сочувствующего их горю, женщины наперебой рассказывали ему о своих злоключениях. Но как только он спрашивал: «А как же думаете дальше?» — они замолкали или отвечали полушепотом: «Может, приедет еще он-то».
— Билеты, вишь, по чугунке у нас только сюда и были. Дальше, сказывали, водой… Мужики должны встретить на пристани, а на какой, не знаем, врать не буду, — продолжала разговор самая старшая.
— Коля говорил до большой пристани, — вмешался мальчуган лет восьми, напряженно вслушивавшийся в разговор взрослых.
— Пристаней много. Сказали бы вы, как она называется, я бы постарался сообразить, на какой рудник вам надо. Вот растяпы-то, — не выдержал Тарасов.
— Ты на нас не серчай. Мы и сами не рады. Сидели бы уж дома.
— Ну хоть что на том руднике добывают: медь, свинец, золото?
— Что ты, милый, какое там золото, ни к чему нам оно. Наши мужики плотничать нанимались.
— Но есть же у вас хоть какие-нибудь бумаги, документы, может быть, хоть письмо от мужиков?
— Справка из сельсовета на всех одна, в деньгах была завернута. Нету ее. Может, еще у Коли что есть, так он ведь отстал. Одни мы теперь. А ну как не приедет.
Кто-то из женщин всхлипнул. Это послужило сигналом для ребят. Двое или трое сразу поддержали матерей громогласным ревом.
Мальчуган, что вставлял реплику относительно пристани, подошел ближе к Тарасову и доверительно заявил:
— А Коля «мне сказку говорил, что пристань та на гусях держится, а мы туда поедем гусей смотреть.
— Как на гусях? — переспросил Тарасов.
— Молчи ты, непутевый, — оборвала малыша мать.
— Постойте, давайте-ка разберемся, — перебил ее Тарасов, — какая, ты говоришь, пристань?
— Не я сказал, Коля.
— А ты кто?
— Я Ванюшка.
— Ну ладно, пусть Коля. Как он говорил?
— Так и говорил.
Тарасов перебирал в уме одну за другой пристани вверх и вниз по реке от Семипалатинска.
…Вспомнился правый берег в верхнем течении Иртыша. Мачта со знаками глубин на высокой террасе, несколько домиков и небольших складов. Пристань стояла в самом нижнем конце широкой равнины, и, если двигаться вверх по реке, она открывалась взору сразу, как только пароход выходил из ущелья[3].
Может быть, Гусиная? От нее недалеко и рудник есть Зыряновский.
— Бабоньки! Может, и правда Гусиная?
— А тебе что, легче? Пущай хоть Лебединая.
К зданию вокзала подъехал какой-то возчик. Тарасов, увидев, что извозец свободен, дал команду:
— А ну, растеряхи, давайте грузиться! Поедем на пристань. Попробую вам помочь до этих самых гусей добраться.
Женщины не сразу поняли, что им предлагает этот незнакомый человек. Посыпались вопросы: как это сразу встать и ехать? А как Коля? А кто их накормит в пути? А где взять деньги на билеты?
Тарасов еще и сам не все понимал, хотя главное было ясно: он должен выручить этих людей.
— Если ваш Николай не дурак, так сам доедет. А мы с вами доберемся до главной конторы всех алтайских рудников и найдем, где ваши кормильцы.
Господи, вот ведь счастье-то! — выкрикнула одна из женщин, схватила первый попавшийся узел и сунула его в руки возчику, удивленно наблюдавшему происходящее. За ней вскочили со своих мест и остальные. Торопясь, точно боясь, что их спаситель передумает, загрузили на ходок вещи и ребятишек, а сами гурьбой двинулись вслед за возом.
Пароход уходил вверх по Иртышу через несколько часов, и впереди было минимум трое суток пути. Тарасов со своими «иждивенцами» удобно расположился в одном из углов крытой палубы.
…Только слепой может не увидеть, как по-своему красив здесь Иртыш, особенно когда первые утренние лучи солнца застают тебя дремлющим на палубе и перед взором открывается то беспредельно широкая, то узкая с отвесными каменистыми берегами долина реки.
Почти бесшумно, но с немалой скоростью движется громадная масса воды, растекается по протокам, заставляет небольшой пароходик карабкаться вверх, как говорили здесь, выскребаться. Оно и верно, есть участки, на которых часами шлепают, скребут по воде дощатые колеса, а пароход почти не двигается с места. Кажется, вот-вот потянет чуть посильнее ветерком из любой боковой долинки, пароход не выдержит его прикосновения и, как щепка, покачиваясь, поплывет назад, вниз по течению. От одной только мысли об этом по спине пробегает холодок.