Отсюда виднелась заимка из нескольких дворов; ниже по течению пойменная часть долины была занята разнолесой рощей и кустарником — ягодником; на свободных от зарослей участках ярко зеленела высокая трава. Дальше, насколько можно было видеть долину, вытягивались узкие полоски пашен да лента дороги вилась вдоль берега.
— Ишь куда нас занесло, — пробормотал Иван Дмитриевич, — самая что ни на есть крестьянская стихия.
— Почему вы так думаете? — спросил Тарасов.
— Погляди на пашни. Неужели не видишь? Темнота! От межи до межи армяк положи, и тот не влезет. Рядом рудник, людей не хватает, а они тут присосались и ни с места.
Время приближалось к обеду; пора было дать передохнуть лошадям. Путники спустились в долину, выбрали полянку, распрягли и стреножили лошадей, сбросили с ходка брезент и улеглись на него почти у самой речонки.
Берег порос густой травой, а чуть выше по течению— разнообразными кустарниками. Верхний почвенный слой, скрепленный корнями растений, размывался труднее, чем подстилающие его песчаные или глинистые породы, и потому нависал, заворачивался, как бы подкопанный потоком. Противоположный оголенный берег полого поднимался до каменистой осыпи, сползшей со склона, и затем круто уходил вверх. В нескольких десятках метров ниже места, где расположились путники, пологий левый берег резко обрывался. Река упиралась в скалу, обходила ее и терялась за поворотом.
— Посмотрите, какая интересная коса, — обратился к спутнику Тарасов.
Недалеко, у скалы, реку надвое разделяла отмель С аккуратно рассортированными гальками и песком. В голове косы — ее верхней по течению части — лежали относительно крупные камешки, затем следовали более мелкие, потом еще мельче и наконец хорошо отмытый песок.
Если коса свежая, то есть появилась или обновилась недавно в результате любого паводка (но не ледохода!), то она обычно содержит обломки всех горных пород, которые поток размывает выше по течению. Кроме того, в голове косы или даже впереди нее вместе с крупной галькой располагаются самые тяжелые частицы, среди которых часто можно встретить обломки руды. Поэтому в верхней, головной, части свежей косы особенно хорошо брать поисковую пробу и на золото.
— Может быть, попробуем, Иван Дмитриевич? Все равно есть не хочется, да и нечего. Зря сидим.
— Конечно, ежели разговор со мной для тебя дело зряшнее и охота тебе в воду лезть, так лезь! Только здесь до нас верно сто разов пробовали. От заимки сюда рукой подать.
Но Тарасов все же достал из мешка небольшую саперную лопату и широкий ковш с высокими стенками. Изыскатели почему-то называют такие ковши уральскими, хотя их можно встретить и во многих других районах страны. Он поднял голенища у болотных сапог и шагнул в воду.
Речка была шириной всего в несколько метров, и, кроме того, от берега наискосок к косе шел неглубокий перекат, по которому, казалось, можно легко добраться до цели.
Однако предположение было ошибочным. Горка воды, поднявшаяся около ног сразу у берега, забралась за голенища, а далеко не спокойное течение стремилось сбить с ног. Пришлось вернуться. Раздеваться и лезть в воду нагишом не хотелось.
Тарасов положил ковш и лопату около брезента, присел на него, подставив сапоги солнцу.
— Ну что, попробовал? — съязвил Дмитриев.
— Я думал, тут мельче.
Из-за кустов, что выше по течению, строем один за другим выплыли несколько серых гусей. Рывком поднявшийся Тарасов снова сел и расхохотался.
— Ты что? — удивился Иван Дмитриевич.
— Больно обед понравился, сам приплыл. А пригляделся, они опять домашние.
— Как это опять? Или было уже когда?
— Как не бывать. Только дороговат такой обед.
И Тарасов рассказал, как в одну из поездок по Алтаю группа геологов в глухом лесу на незнакомой дороге наткнулась на стайку гусей. Люди были голодны, и, конечно, немедленно зазвучали выстрелы.
В ответ на стрельбу послышалась ругань, из-за деревьев появились несколько человек с ружьями и косами. Изумленные и испуганные геологи растерялись. Кто-то из них успел выкрикнуть:
— Мы же думали, они дикие!
С большим трудом удалось уговорить разбушевавшихся хозяев на мировую.
Заплатив за потраву втридорога, изыскатели собрались уже двигаться дальше, когда хозяева побитых гусей со смехом пригласили в гости.
— Ладно, пошумели и будет. Все равно их к осени на базар везти, а тут без хлопот. Давайте к нам на пасеку. Переночуете, а бабы вам со свежей гусятинкой лапшу сварят, а то, неровен час, ночью еще и заплутаетесь.