Ко всему прочему меня тошнило от антибиотиков, которые мне давали, чтобы справиться с инфекцией.
И тем не менее я был счастлив. Я собирался умереть и радовался этому.
Антибиотики тормозили развитие инфекции, но вред уже был причинен. Лежа в постели, я чувствовал, что в моих легких хлюпает жидкость. Подушка вокруг моей головы была покрыта алыми пятнами от кровавого кашля, а мои пальцы были серыми и холодными.
— Я собираюсь домой, — сказал я отцу, давая понять, что скоро умру. Он пришел в ужас. Несколько лет назад мы потеряли маму. Теперь отец видел, как смерть приближается к одному из его сыновей. Я жалел его и других членов моей семьи.
Мы очень любили друг друга, но несмотря на это, я хотел умереть.
Пришла сестра с документом о согласии на операцию, который я должен был подписать. Хирурги намеревались заменить клапан искусственным. Я отказался ставить подпись. Тогда явились два врача и стали меня уговаривать, но я по-прежнему отказывался.
— Считайте, что меня уже нет, — сказал я им. Так бы и случилось, если бы не Реймонд Моуди. Он только что вернулся в Огасту, когда ему позвонила моя приятельница. Когда она сообщила, что я в больнице, он обещал приехать как можно скорее и в самом деле прибыл в больницу через два часа после звонка.
Я уверен, что скоро умру, и хотел этого. Единственное, что меня тревожило, это оставшиеся незавершенными Центры. Существа из Света сказали, что я должен был полностью соорудить один из них к 1992 году. Теперь, лежа на том, что, очевидно, было моим смертным ложем, я чувствовал себя виноватым, что не осуществил миссию, порученную Богом.
Все изменил Реймонд.
— Вы не должны умереть, — заявил он. — Живите ради меня. Я нуждаюсь в вашей помощи.
Если бы Реймонд не сказал этого, меня бы сегодня не было здесь. Но так как он попросил меня остаться, я подписал документы и был доставлен в операционную. Там я испытал свой второй присмертный опыт. Когда мне дали анестезию, все потемнело. Потом я покинул свое тело и повис под потолком, наблюдая, как врачи вскрывают мою грудную клетку и начинают работать над сердцем.
Если я когда-нибудь чувствовал себя смертным, то в тот момент, когда я увидел собственное сердце. Лэрри Мак-Мерфи — лауреат Пулитцеровской премии, автор «Одинокого голубя» — говорит, что никогда не ощущал себя прежним после операции на сердце. «Я превратился в оболочку, лишенную содержания. Думаю, это поэтому, что во время такой операции человек на какое-то время умирает. До сих пор я задаю себе вопрос, где находится та часть меня самого, которая исчезла после операции?»
Будучи ветераном сердечной хирургии, я согласен с мистером Мак-Мерфи. Остановка сердца практически означает смерть. Однако я помню, где находилась часть меня во время операции. Я снова отправился в духовный мир.
Освободившись от своего тела, я наблюдал за операцией. Потом, как и в первый раз, я проник сквозь туннель к яркому ослепительному свету. Меня не удивило появление Духовного Существа, которое было со мной во время обозрения жизни.
На сей раз я снова видел мои первые двадцать пять лет, и они выглядели такими же жалкими и никчемными, как и раньше. Но теперь я мог сопоставить их с моей жизнью после первого присмертного опыта. Я видел людей, которым помогал во время перехода их в мир иной, и гордился тем, как мне удалось изменить последние дни их жизни.
Второй опыт позволил мне заглянуть в само искусство жизни. Я видел то хорошее, что мне удалось сделать, и ощущал это, как сладкий аромат. Вместо страха, гнева и разочарования я чувствовал радость, счастье и любовь. Хотя хорошие моменты в моей жизни — например, когда я покупал кому-нибудь пищу или помогал справиться с неприятностями — были очень краткими, в обозрении они казались многозначительными. Мне стало ясно, что все проявления доброты — великие и маленькие — играют в духовном мире огромную важность.
После второго опыта я был рад вернуться в материальный мир. Теперь мне стало ясно, что мы в состоянии контролировать окружающую действительность в куда большей степени, чем я считал ранее.
Мы можем по-настоящему изменить себя и в результате изменить мир. Я хотел передать это другим. Поэтому я радовался, что остался жив, хотя физически уже не был таким, как до операции. Я также размышлял о том, куда исчезла часть меня самого, особенно энергия, которая раньше никогда меня не покидала. Запас моих жизненных сил резко уменьшился, хотя я пытался вести себя так, словно ничего не произошло. Зная, что я являюсь духовным существом, я игнорирую мое физическое тело и слишком жестоко его эксплуатирую. В итоге упадок сил напоминает мне о собственной смертности.