Я разговаривал с женщиной, чей муж мучительно умирал от рака. Он был врачом и знал, что ему недолго осталось жить. Рак поразил печень и другие жизненно важные органы, и теперь смерть была лишь вопросом времени.
По словам его жены, испытываемый им страх перед смертью был еще сильнее боли.
Но однажды утром этот человек разбудил жену и сказал, что больше не боится смерти, так как имел видение духовного мира.
— Я знаю, что просто пройду через дверь и окажусь по другую сторону жизни. Жаль, что ты не можешь пойти со мной.
Потом он сообщил, что видел места, куда могут отправиться люди для своего духовного обновления. Женщина припоминала, что в них было несколько комнат и люди переходили из одной в другую, в каждой подвергаясь определенной процедуре. Все вместе эти комнаты позволяли людям проникнуть в свою духовную сущность так глубоко, как это никогда не случалось ранее.
Врач рассчитывал на более подробное видение этой «духовной больницы» в последние дни жизни, но он умер, так больше ее и не увидев. Его жена прочитала книгу «Спасенный Светом» и разыскала меня, чтобы узнать, есть ли связь между видением ее покойного мужа и тем, что мне выпало счастье увидеть, а потом воспроизвести.
Я ответил утвердительно. Более чем когда-либо я убежден в существовании невидимых контактов между всеми людьми. Некоторые индейцы называют эту связь «длинным телом», что отражает их веру в духовное соединение людей. Следовательно, человек существует не только в пределах своего тела. Более того, существует связь не только между духовной сущностью людей, но и между прошлым и настоящим, даже между жизнью и смертью. Для индейцев это означало, что покуда существует их племя, принадлежащие к нему неразрывно связаны друг с другом.
Идея «длинного тела» была использована психологом Уильямом Роллом для объяснения паранормальных явлений вроде экстрасенсорного восприятия. Мне же она объясняет многое, что произошло в моей жизни, особенно мою чувствительность к мыслям других. Она также проясняет смысл некоторых стихов Первого послания к Коринфянам:
Ибо, как тело одно, но имеет многие члены, и все члены одного тела, хотя их и много, составляют одно тело — так и Христос.
Посему, страдает ли один член, страдают с ним все члены; славится ли один член, с ним радуются все члены.
Глава 16. Шаман молнии
Я присутствовал на собрании консультативного совета кафедры альтернативной медицины. Во время перерыва за чашкой кофе состоялась краткая дискуссия о присмертных опытах. Один врач хотел знать, имеют ли они терапевтическую ценность, и этот вопрос вызвал целую лавину противоположных мнений.
На сей раз я хранил молчание. Быть может, причиной был высокий уровень образования присутствующих или же мне хотелось услышать мнение светил медицины относительно хорошо знакомой мне проблемы. Меня окружали люди, за чьими именами следовали впечатляющие инициалы: д. м. (доктор медицины), д. ф. (доктор философии), м. с. о. (магистр социального обеспечения) и другие степени, в том числе такие, которые я не мог расшифровать.
Болтая с д. ф. из Мэриленда, я подслушал один разговор. Д. м. и ф. из Нью-Йорка говорил коллеге, что присмертные опыты не что иное, как галлюцинации, вызванные кислородной недостаточностью. Такие приступы приводят к «видениям, обусловленным боязнью смерти». Больше сдерживаться я не мог.
— Как вы можете это утверждать? — вмешался я. — У меня было два присмертных опыта, и я видел в духовном мире вещи, которые, безусловно, были реальными. Я твердо знаю, что у нас есть душа, хотя многие в этом сомневаются. У каждого из нас имеется духовная сторона, уравновешивающая умственную и физическую. Просто некоторые из нас позволяют своей духовности зачахнуть.
Д. м. и ф. повернулся ко мне и поправил очки. Он посмотрел на прикрепленную к моему пиджаку карточку и не увидел на ней ничего, кроме моего имени.
— Не могу разобрать вашу степень, — усмехнулся он.
Подумав, я ответил:
— Я Дэннион Бринкли, в. и. м.
Если опыт дает самое лучшее образование, то можете не сомневаться, что я заслужил самую высокую степень. Под в. и. м. я подразумевал «воскресшего из мертвых», каковым по сути дела и являлся. Хотя такую научную степень вы больше ни у кого не найдете, это означает, что я занимался исключительно редкой наукой.
Что же это была за наука? Я ломал голову над этим вопросом двадцать лет и так и не пришел к точному выводу. Для меня в некотором роде это были поиски личности. Хотя меня заставили строить Центры, но заставили таким образом, что я делал это, как бы выполняя обещание.