-Пей быстрее и молчи.
Сама к мужикам вышла, кланяться стала, благодарить, а в дом их не пускает.
-Я, - говорит сама его накажу, - по-своему.
Так и не пустила. Злились мужики очень.
А Лаврентьевна в избу зашла, дверь прикрыла на щеколду. Достала Евангелие, на коленочки стала, помолилась и стала вслух читать двум Ванькам. Про то, что если соблазняет тебя рука – руку отруби, если глаз – глаз вырви. А потом и говорит:
-Расскажи-ка, Ванька Арефьев сын, от какой беды мы его сегодня спасли.
Ванька рассказал, как вора медленной смертью казнят. На чахотку скоротечную обрекают.
-Ну что, будешь еще воровать? – Лавреньевна спрашивает.
Зарыдал Ванька Козлов. На колени упал.
-Жить, - говорит мне негде. – Погорельцы мы. Отец к брату своему пошел, а меня выгнал. На постоялый двор только за деньги пускают. Если бы лето – я бы в шалаше жил, на реке. А тут зима… Вот я и стал воровать. Сначала лошадь, потом телегу, потом дрова…
-Ну, живи у меня, - говорит старушка, - будешь мне вместо сына моего… Утонул он восемь лет назад.
Так и остался вор Ванька Козлов у Лаврентьевны. Больше воровать не стал. Стал звонарем при церкви. А грех свой – воровство – исповедал Богу на исповеди.
Конец