Он спросил свое отражение в запотевшем зеркале ванной комнаты: «Что тебя так тревожит? Приближающаяся свадьба или давняя любовь, напомнившая о себе?»
Он не мог вспомнить, что именно Клара кричала ему во сне.
Приняв душ и тщательно побрившись, Алексис пошел на кухню, чтобы приготовить себе кофе. Помещение было освещено первыми лучами осеннего солнца, из окна открывался прекрасный вид на Луару: судно отплывало из порта Трантму в направлении пристани Нанта, который находился с другой стороны реки.
Он выпил кофе, поставил чашку в мойку и взглянул на часы, висевшие над духовкой.
«Всего семь часов утра, а я уже собираюсь надеть галстук!» – подумал Алексис с легкой обреченностью.
Сейчас его жизнь менялась так быстро, что казалась почти нереальной. Может, он все еще спал?
Он увидел Клеманс, стоящую на пороге кухни. На ней была тоненькая ночная сорочка; именно эту сорочку она показала ему в витрине роскошного магазина на улице Кребийон и поспешила купить, зная, что будет выглядеть в ней соблазнительно.
Клеманс было слегка за сорок, но в ней по-прежнему присутствовала доля едва ли не детской непосредственности. И при этом никакой вульгарности – бунтарское начало, придававшее ей шарм, мирно уживалось с католическим воспитанием. Алексис обожал ее грудь, сохранившую упругость, ее длинные ноги и точеную шею, красоту которой она умело подчеркивала высокой прической.
– Еще рано, у тебя все в порядке? – обеспокоенно спросила Клеманс.
Алексис натянуто улыбнулся:
– Было слишком жарко, я не мог уснуть.
Клеманс подошла и поцеловала его. У нее были нежные губы, и она источала приятный аромат.
– Только не говори, что ты волнуешься из-за встречи с моим отцом, – игриво произнесла она, ероша ему волосы.
Алексис пожал плечами. Его будущего тестя звали Пьер-Андре Дюлак. Он был представителем крупной нантской буржуазии, и его предки отчасти вершили историю города. Еще на заре их отношений Клеманс рассказала, что площадь около Музея изящных искусств названа в честь прославленного рода Дюлаков. Бизнес сделал Пьера-Андре крайне высокомерным, прямолинейным человеком. Он боготворил свою единственную дочь и без обиняков заявил, что видит в их браке последний шанс для себя стать дедом. Только это заставляло мсье Дюлака мириться с мезальянсом – до этого его дочери никогда не приходила в голову бредовая идея влюбиться в нищего, причем влюбиться настолько, чтобы вступить в брак. Но, в конце концов, все это неважно, лишь бы появилась новая ветвь на генеалогическом древе династии…
– Не волнуйся, все будет хорошо, – сказала Клеманс. Алексис неуверенно кивнул, а она добавила: – Маленькая птичка мне напела, что грядут хорошие новости.
Он поцеловал ее, чтобы закрыть тему. Мысль о том, что отец с дочерью плетут заговор за его спиной, выводила из себя.
Когда он выходил из дома, Клеманс сказала ему:
– Мы так и не получили смету за свадебный ужин. Можешь написать электронное письмо повару?
Он кивнул, развернулся и вышел.
Пока открывалась дверь гаража, на него с такой силой обрушился поток образов, словно прорвало невидимую плотину. Всплыли в памяти обрывки сновидения.
«Алексис, умоляю! Спаси ее!» – кричала Клара.
Глава третья
Пьер-Андре Дюлак возглавлял фирму «Пруденцио». Она занималась расследованиями случаев страхового мошенничества, и ее штаб-квартира находилась на западе Франции, на границе с Бретанью, откуда родом были самые первые Дюлаки. Унаследовав богатство, начало которому было положено в эпоху работорговли, мсье Дюлак добился успеха сначала в банковском деле, потом в страховании рисков и, наконец, в преследовании мошенников всех мастей.
В их городе офис фирмы располагался на улице Кергевана в помпезном особняке восемнадцатого века, внесенном в реестр памятников истории. Алексис припарковался подальше, как делал всегда, когда у него было достаточно времени.
Он не торопясь прошелся вдоль Луары, затем направился к мосту, ведущему к Дворцу правосудия. Поднялся на мост и остановился, облокотясь на перила. От реки поднимался густой туман. Позади него проехали на велосипедах клерки, пробежала бегунья. Вдалеке виднелись яхты, пришвартованные к пирсу де ла Фосса.
С ним такое бывало – вглядываясь в подъемные краны на старых верфях, Алексис думал о том, что где-то там вдалеке, где Луара впадает в Бискайский залив, а залив переходит в океан, открывается целый мир возможностей. Когда выдавался случай бывать в Сен-Назере, он делал крюк, чтобы полюбоваться строящимися пассажирскими судами. Иногда он останавливал машину на пляже и включал музыку – джаз либо старые песни, навевавшие приятные, но часто грустные воспоминания… Кусочки его прежней жизни: Perhap’s love Джона Денвера и Пласидо Доминго, Spanish train Криса де Бурга, The Stranger Билли Джоэла… Затем он тщательно вытряхивал песок из ботинок, чтобы не занести его в служебный автомобиль, который делил с коллегами из «Пруденцио». Это были его личные моменты. Передышка. Глоток воздуха.