Бородач встрепенулся. Выпрыгнул на середину тоннеля – откуда только силы появились? – и устремился в скрытом от Ивана направлении. Сусликов переборол страх и выглянул из ниши. В конце лаза он различил невысокую стройную девушку – преследователь бежал к ней.
– Скорее! – закричал Ваня, махая девушке рукой. – Уходите отсюда!
Но настигнуть жертву не вышло – человек с ножом бежал, а расстояние не менялось. Движения его делались всё более размеренными, в какой-то момент он сбился на шаг, а затем и вовсе остановился. Его волосы заметно поседели, клочьями падали на плечи, обнажая быстрорастущую лысину. Фигура сгорбилась, как придавленная невидимой ношей, защёлкали суставы, и без того скромное, латаное одеяние измочалилось в труху. На голом теле безразмерным чехлом, повторяющим по форме клюв пеликана, повисла морщинистая кожа. Человек завопил от отчаяния – голос хрипел и становился тише. Упал на колени. Кожа начала грубеть и отваливаться…
Не прошло и десяти секунд, как таинственный преследователь превратился в высохший, полупрозрачный скелет. Припав к земле, скелет в последний раз потянулся рукой и рассыпался. Девушка шумно вздохнула – дым, роняя лепестки пепла вперемешку с костной мукой, начал рассеиваться.
Ваня не успел ни прийти в себя, ни осознать увиденное. А девушка уже стояла прямо перед ним. Из-под длинных волос выбивалось пение – мальчик слышал голос, но не мог понять слова. С плеч девушки стекала вода.
– Нет… Нет…
Ваня хочет отступить, но не может.
Из небытия протягивается ладонь. Сусликов зачем-то хватает её, но ладони больше нет. Вместо неё – мокрые волосы. Распущенные косы перепутываются и наматываются на запястье. Следом медленно проступает лицо…
Ваня закричал и взмахнул локтём. Мощный толчок – тело перешло в горизонтальное положение. Мальчик почувствовал, что падает. Падает бесконечно долго, захлёбываясь тьмой.
И только тогда Ваня очнулся.
Открыл глаза, но светлее не стало. Тело ныло и в некоторых местах саднило. Теперь понятно, как чувствует себя боксёрская груша после добротной тренировки.
Сколько уже так пролежал? Час? Два? День? Времени, что ползёт улиткой на уроках и мчится со скоростью «Формулы 1» в каникулы, здесь, похоже, не существовало. Ноги и руки затекли, но мальчик не шевелился – вдруг повредил себе что-нибудь? На уроке ОБЖ однажды говорили: когда случается перелом, человек может сначала ничего не чувствовать из-за шока, но стоит чуть двинуться, как наступает адская боль. Ваня надеялся, что его скоро хватятся и начнут искать. Ну, или в мерзком Генке проснётся совесть. Хотя откуда совесть у модных столичных мажоров? Денег она не приносит, славы тоже.
А ведь он сам совсем недавно мечтал стать таким же…
Надежда на быстрое спасение неумолимо таяла, а к мальчику подбирался идущий от земли холод. Телом потихоньку завладевал озноб.
Тут что-то взобралось Ивану на грудь. Сусликов осторожно приподнял руку – так, конечности слушаются, боли вроде нет, значит, всё цело. Ткнул наугад в темноту. Попал во что-то мягкое и тёплое. Провёл воображаемую линию в одну сторону и упёрся во влажный кончик, провёл в другую – сжал нечто, похожее на ржавый металлический шланг.
Уши резануло возмущённым писком.
Крыса! Огромная серая крыса! Прямо тут, у него на груди!
Сусликов завопил и вскочил на ноги, сбросив противного грызуна. У ног тут же началось шевеление. Похоже, хвостатый гость привёл с собой многочисленную родню. Кто знает, сколько крыс сейчас таилось в темноте?
Продолжая кричать, мальчик кинулся вперёд. Хотя ориентироваться в глухой черноте было невозможно – право, лево, вперёд и назад перемешались и стали условностью. Периодически Ваня натыкался на одну из стен. Отшатываясь, бросался в другую сторону, пока и там не натыкался на препятствие. Так и бежал – от стены до стены, зигзагами, как пьяный.
Крысы бежали за ним.
Наконец их писк замолк. Ваня выбился из сил, шёл уже еле-еле, цепляясь одной коленкой за другую. Неужели подземелье и правда такое большое? Неужели помощи ждать бессмысленно – его и за год здесь не отыщут? Глупо умирать вот так, да ещё в расцвете юношеских лет.
Ваня сделал неожиданное открытие. До сегодняшнего дня он мало задумывался о смерти. Смерть представлялась чем-то далёким, полусказочным, эдакая выжившая из ума старуха с косой, что приходит к людям либо в играх, либо в фильмах. А если в жизни, то к кому-то малознакомому.
А что, если переход на ту сторону – это такой же длинный тоннель? Такие же арочные своды земли…