Мальчик наклонился, якобы завязать шнурок. Схватил горсть земли, резко выпрямился и зарядил ею вожаку в лицо. Пока возникло секундное замешательство, дал дёру.
Ваня улепётывал как никогда. В спину летели камни, палки и просто обидные слова, но Ваня ничего не чувствовал и не слышал. Нёсся к дому Варвары Степановны, перепрыгивая через всевозможные препятствия: высохший ров, колонка, чей-то пёс, что сморился на летнем солнце прямо посреди дороги, покосившийся заборчик, ещё один… Где-то рядом промелькнула знакомая калитка. Пальцы сами вцепились в дверную ручку, рванули на себя. Миг – и всё смолкло. Только частое-частое дыхание, словно в лёгких догорала птица Феникс.
Дрожащими руками выловил из заднего кармана телефон, с третьей попытки нашёл нужный номер.
– Алло?
– Мам, забери меня! Я согласен на лагерь!
А всё так хорошо начиналось…
Глава 5
"Общество отверженных обществом"
– А теперь, хлопец, давай рассказывай, шо делал в подвале?
– Я… – Нужные слова разбегались, как тараканы при виде тапка. – Я…
– Немец, шо ли? Якаешь мени тут. Или язык проглотил?
– Не проглотил.
– О, есть контакт! Моя твоя понимать. Продолжим допросные мероприятия. Вас шо, вожатый не предупреждал?
– Предупреждал.
– А ты шо, не слушал?
– Слушал.
– Ну так и шо? Зачем попёрся?
– Это не я! Меня столкнули! – воскликнул Ваня.
Правило второе: строителям и техническому персоналу спускаться в подвал можно, вожатым и детям – НЕЛЬЗЯ! Ни при каких обстоятельствах.
– Тю-ю! Партизан з тебя хороший, а вот брехун – не дуже. Шо мне с тобой делать-то, а?
Молчание – тягучее, как утратившая аромат жевательная резинка. Дворник дядя Коля напряжённо сопел, поигрывая косматыми бровями. Это с ним Ваня столкнулся под землёй. Случается же такое – впопыхах выбрал правильный тоннель, а ведь мог бы заблудиться окончательно. Неожиданный спаситель помог выбраться и устроил, как он сам называл, «допросные мероприятия». Перепачканный землёй и глиной Ваня стоял рядом и бессильно опускал плечи.
– Значит так, хлопец. Прикид у тебя такий, шо хочется рубль дать, но глаза до того умные, шо и копейки жалко. Так шо на первый раз прощаю. Вожатым и Палычу сдавать не буду. А ты до конца смены даже близко к подвалу не суйся. Усёк?
– Усёк.
Слово-то какое смешное. Как будто жил-был на свете парень Вася, но все его звали Васёк. А потом Вася отрастил ус. Ус Васька – усёк.
– Та ты не бийся, хлопец, не бийся. Я в твои годы тож сорванцом был. Но тут, – дядя Коля многозначительно указал на вход в подвал, – завсим другая арифметика. Тут для твоей же безопасности.
«Какая ещё безопасность, – мысленно проворчал Ваня, – когда средь бела дня привидения к несовершеннолетним пристают! Для полной коллекции ещё вампира не хватает и парочки оборотней. Можно подумать, я по своей воле стал бы туда спускаться, ага!»
Вампир нашёлся сразу – через общий холл на улицу вырулил Генка. Весь такой байронически бледный, отгородившийся от солнца тёмными очками, руки в карманах, в ушах – беспроводные вкладыши. Идёт себе спокойненько, неторопливо, болтает с кем-то, будто ничего не случилось. А вот оборотни – Лёха и Мирон – пока отсутствовали.
Впрочем, Ваня о них и не думал. Вообще ни о ком и ни о чём не думал, кроме этого подлого мажора. Руки сами собой сжались в кулаки. Вижу цель – не вижу препятствий. «Сейчас ты у меня за всё ответишь!»
Позабыв про дворника, мальчик рванулся в бой.
Генка направился к мраморной статуе льва, грозно опустившего лапу на шар. Возле статуи уже крутились Ирочка, Катя и Верка. Королева лагеря, взобравшись на невысокую спину зверя, искала наиболее выгодный ракурс для селфи. Лисичкина лениво пролистывала каталог с косметикой – оживала, когда попадалась ароматизированная страница, тёрла её и нюхала запястье. Ароматизированных страниц было больше, чем рук, запахи смешивались, перебивали друг друга, и Катя показательно куксилась. В такие минуты она ощущала себя самым несчастным существом на планете. Ну, а Балбесова полностью оправдывала свою фамилию – аккуратно наносила на лапу льва блестящий лак для ногтей.
Опередив Генку, около девчонок возник Ринат Архимедов. Возник – и сразу подкатил к Лисичкиной.
– Эй, малыш! Скучаешь?
Катя молча скосила глаза. Смотрелся юный обольститель нелепо: светлая майка-безрукавка, из которой спичками вытягивались руки, и безразмерные пляжные шорты – на апельсиновом фоне чернели силуэты пальм с фиолетовыми попугаями. Завершали образ шлёпанцы с носками.