— Если не планируешь родить в ближайшее время, то я советую руки держать при себе. — от неожиданности я спрятала тянущуюся руку за спину.
— Почему? — спросила я Экмилона.
— Все, кто касается живота Ини в ближайшее время беременеют. Чаще всего сюда приходят, те у кого не получается завести ребенка или просто планируют. Это стопроцентный результат. Ты, конечно, у нас дама замужняя, но посоветуйся сначала с Ксаранном. Думается, что вы еще это не обсуждали. Да и Академию, я посоветовал бы, закончить. Еще успеешь нарожать детишек.
Мне нечего было ему ответить, да и не хотела я с ним обсуждать столь личные темы. И по — этому перевела разговор.
— А это Балиар? — указала я на Бога, возле которого стоял только что Экмилон.
— Да, у меня с ним как — то лучше всех складываются отношения.
Мне не совсем было понятно, как тут могут складываться отношения с богами, но уточнять я не стала. Поспешила рассмотреть освободившегося Бога.
Он был не молод, и я вновь удивилась мастерству выполнения статуй. На меня смотрел старичок, и такая мудрость была в его глазах. Казалось, задай ему вопрос, он улыбнется тебе по-доброму, погладит по голове и даст совет.
А потом я увидела ЕЁ! Девушку необычайной красоты, лукавая улыбка играла на губах и озорные смешинки как чертята прыгали в прекрасных глазах, мне казалось, что я разучилась дышать.
Как под гипнозом я подошла к ней, и окончательно меня добило то, что у этого постамента были настоящие волосы. Они красивыми волнами струили по спине, спускаясь ниже талии, одна прядка лежала у нее на плече, и я все же не смогла удержать руки при себе и пропустила ее сквозь пальцы. По — мимо воли вырвался восхищенный вздох. И меня посетила галлюцинация, я как будто услышала звонки девичий смех, и очнувшись отдернула руку.
— Что, током ударило? — взволновано спросил Экмилон. Он все это время внимательно за мной наблюдал. — Такое иногда бывает. Боги не очень любят, когда их трогают, но сильно за это не наказывают.
— Нет, я услышала смех, но, наверное, мне показалось. — пошла я на попятную, хотя этот смех до сих пор стоял у меня в ушах.
— Ты наверное, что — нибудь хорошее про Леаси думала, она любит восхищенные мысли. Может даже отблагодарит тебя за них.
— Правда? Они слышат наши мысли? В смысле, конечно, слышат, о чем я говорю. Наш Бог тоже слышит наши молитвы.
Оглянувшись на лестницу, я спросила у спутника.
— А что там? Нам можно спускаться или это для служителей храма?
— Мы можем туда спуститься там находиться внутренняя тройка. Пошли.
И мы спустились по лестнице вниз. Там же наоборот в центре стояла женщина. Она была очень вызывающе одета, точнее вызывающе раздета, тонкие ниточки трусиков и волосы, прикрывающие грудь это все что на ней было. Черты лица были хищные, раскосые глаза смотрели с вызовом. И приходило четкое понимание того, что ты ей не соперник, да и не найдется, наверное, такового в этом мире.
По бокам от нее стояли мужчины. Один в балахоне, скрывающим полностью и его фигуру и его лицо, лишь несильное зеленое свечение исходило из — под капюшона, руки были спрятаны в рукава широкого одеяния.
Второй же мужчина, стоял в походной одежде, а лица было не разглядеть. По нему как будто бежала вода и оно изменяло постоянно свои черты. Впечатляющее зрелище.
— А, почему не видно лиц этих Богов? — спросила я у своего гуру в мире религии?
— Лицо Шарама, могут видеть лишь мертвые, а Ранди Бог изменений, его лицо символизирует, что все в нашем мире изменчиво. Все течет и меняется. Будь то выбор, жизненный путь, красота, которая не вечна, любовь, дружба, вражда, боль, печаль. Все можно изменить, все уходит и приходит новое.
Побродив еще по храму, осмотрев архитектуру, и подойдя еще раз к красавице Леаси, мы покинули храм. Впереди нас ждало важное задание.
Адрес, который нам был нужен в Ракате, мы нашли быстро. Нужный нам дом находился на маленькой улочке, все было зелено кругом, светило солнышко. Постучав в дверь, мы ждали, когда нам откроет, Деверли Кхор. Ждать долго не пришлось. Дверь отворилась, на нас смотрел мужчина, ничем не примечательный, опрятно одетый, причесанный, обычные глаза, рот, нос не длинный и не картошкой. Ему бы следовало работать каким — нибудь тайным агентом, его лицо невозможно было описать, кроме как словом «обычный».