ДОРОГИЕ МОИ! СПАСИБО ЗА КОСМИЧЕСКУЮ ПОДДЕРЖКУ! ОЧЕНЬ ЖДУ ВАШИХ ВПЕЧАТЛЕНИЙ ОТ ЭТОЙ ГЛАВЫ 💕
Глава 35. Антон.
Смотрю в след удаляющейся Нике и крепче сжимаю руль. Возвращаю себе самоконтроль, который, мать его, никак не хочет возвращаться!
Одна. Испуганная. Такая маленькая, но такая сильная.
Перед глазами стоит её растерянное лицо с подрагивающим острым подбородком. Даже яркие веснушки побледнели, когда её папаша попытался качать права.
Алё, мужик… Ты свои права потерял, отказавшись от семьи. Мне хватило ума понять, что всё не так просто. Сказанное Кешей, подслушанное, увиденное — и пазл сложился. Пусть не весь, да только общая картинка ни хрена не выглядит красивой.
На счастливое семейство они все не тянут однозначно. Плюсом идёт понимание, что Ника бросилась за помощью к Малышеву, который ей никто. Суть — друг по переписке, с которым можно обменяться прикольными картинками и пожеланиями доброго утра.
Меня уже не накрывает от ревности, потому что мы с Иннокентием поняли друг друга. Я пообещал. Он поверил.
Мы достаточно знаем друг друга, чтобы доверять.
А вот доверием в семье Ники не пахнет.
Агрессия, ярость и страх — это витает в воздухе. А страх моей девочки чувствуется уже на физическом уровне.
Сдержался, да. Спасибо ювелирной работе адвоката. Но его я поблагодарю завтра. Сегодня же… Сегодня и сейчас необходимо поехать к себе и как следует отдохнуть.
Я даже разворачиваюсь в узком проезде и вывожу машину на дорогу, но притормаживаю на первом же светофоре. Назад тянет.
Позвонить и спросить, как дела? Если я правильно понял, в доме нет электричества. Боится Ника темноты или нет? Справится одна или нет?
На одной чаше весов благоразумие, на второй — желание защитить.
Для меня эти чувства в новинку. Я не избегаю помощи другим, более слабым. Но здесь другое. Не только помочь. Не только уберечь. Скорее, закрыть собой от внешних угроз. От всех закрыть, чтобы улыбалась и радовалась, а о грусти забыла.
Сложно будет. Знаю. Принимаю.
Всё принимаю: нашу разницу в возрасте, разность интересов, предстоящие трудности. Смогу ли принять, если она не захочет быть со мной? Задачка со звёздочкой.
Пропустив смену сигналов светофора, перестраиваюсь в левый крайний и разворачиваюсь. Подкуриваю, выпуская дым в окно. Морщусь от вкуса сигарет Макара. Друг курит крепкие и обязательно с ягодным вкусом. Но других нет, придётся перебиться тем, что нашлось в бардачке.
Плохо отдавая себе отчёт в действиях, встаю на то место, с которого уехал минут пять назад. Откидываю спинку сиденья и затягиваюсь горьким табаком. В горле першит.
Не зная, чем себя занять, перебираю хлам в перчаточном ящике. Что это? Тот самый бардачок. Нас с Кешей Анфиска как-то просветила, что в двадцатом веке водители в специальную нишу прятали пропахшие бензином перчатки, что и дало название. Прикола ради мы теперь используем в разговоре устаревший термин.
Выбрасываю на пассажирское сиденье бумаги. Вчитываюсь, пользуясь подсветкой. Комкаю ненужные. Пару свежих черновиков договоров откладываю на панель и возвращаюсь в прерванному занятию.
Упаковка старой жвачки, пара леденцов, затерявшихся с начала беременности бывшей, начатая упаковка презервативов… Всё летит в найденный пакет.
Пачку я перед выбросом ещё кручу в руках, но отправляю к остальным ненужным вещам, добровольно подписываясь на длительное воздержание. И ожидание.
Время течёт медленно. Очень медленно.
Усиливаются ветер и дождь, отрезая потоком тачку от дома. Будто непрозрачная стена выросла. Лупит с силой по крыше, капоту.
Выключаю двигатель, согревшись. А вот закурить вновь не рискую, потому что в открытое окно тут же залетят брызги.
Уезжать в такую погоду почти подвиг, потому что видимость нулевая. Но и до утра сидеть, не имея возможности выйти и размяться тоже удовольствие ниже среднего.
Барабаню пальцами по колену и даю себе десять минут. Потом ещё десять. И ещё.
Меня будто приклеили. Проиграв, полностью раскладываю спинку и ложусь, давая спине отдых. Неудобно, конечно.
Впрочем, под звук дождя даже какое-то спокойствие накатывает. Уснуть не получается, а подумать — да.
Проходит почти два часа в таком положении. Мышцы деревенеют, зато буря утихает. Как по щелчку, выключается водопад, сменяясь на привычный спокойный дождь.
Выбираюсь на улицу и ёжусь от набросившегося холода. Сырость эта ещё…
Прикуриваю. Вот теперь и крепость, и ягодный привкус мне… по вкусу… Ещё бы обжигающий кофе и Никины вкусные маленькие бутерброды сюда… Ммм…
Так явно представляю себе, что не сразу понимаю, когда дверь подъезда распахивается и из тёмного нутра выбегает хрупкая фигурка. Накинув над головой куртку и поднимая ногами настоящие волны, ко мне бежит Белочка.
Глава 36. Ника.
Прошло 2 недели
— Меккер, твой принц приехал, — напарница хохочет и стучит меня по плечу.
Я как раз набираю заказ на поднос. Густо краснею, потому что все сотрудники кофейни, оказавшиеся рядом, обращают внимание.
Антон, он… С той самой ночи, когда я увидела его, стоящего под окнами, всё изменилось.
Конечно, я не могла не позвать его, испугавшись, что машина сломалась и уехать не получилось. Думала, он звонил или писал, в то время как телефон валялся бесполезным прямоугольником.
Мы долго разговаривали тогда. Почти до утра. Пили молоко с печеньем, смотрели на дождь...
А потом он меня поцеловал…
Голова Антона склоняется к моей. Я чувствую его дыхание на щеке. Кончики пальцев немеют, когда сжимаю стакан сильнее. Хоть бы не уронить, потому что в нём ещё половина молока.
— Не бойся меня, Ника.
Низкий голос волнует. Его присутствие волнует не меньше.
Мы одни.
Сердце колотится от волнения и предвкушения. Я очень хочу, чтобы он коснулся меня. Прикрываю глаза и не шевелюсь. Загадываю: если нравлюсь, он сделает сам. Догадается.
Секунды растягиваются густой карамелью. Превращаются в часы и столетия, не меньше. Мир замирает, чтобы вспыхнуть восторгом и радостью в миг соприкосновения губ Антона с моими.
Обняв ладонью моё лицо, он разворачивает к себе и целует. Медленно, нежно и так странно. Сухие губы проходятся вскользь по моим. Большой палец оглаживает подбородок, нажимая на нижнюю губу, чтобы приоткрыть рот.
Поцелуй становится смелее. Глубже. Настойчивее.
Не настоящий ещё, но заставляющий трепетать и желать чего-то непонятного.
Машу головой, прогоняя мысли.
Тот поцелуй был единственным. Я испугалась тяжёлого дыхания Антона. Он сказал, что всё понимает и скрылся в ванной. Пробыл там очень долго, а когда вернулся, молча лёг на мамину кровать, которую я для него успела застелить.
— Ника, блин! Спустись на землю! — администратор сводит брови к переносице, недовольная медленной работой.
Я работаю восьмой день без выходного. Дико не высыпаюсь, потому что…
Да потому! Причина сейчас сидит в зале на «своём» месте и ждёт, когда я подойду, чтобы сделать привычный заказ. Каждый вечер Антон берет кофе и черничными эклерами, просит упаковать пирожные с собой и кормит меня ими по дороге домой.
Он уезжает, а я кручусь, как волчок, в постели и считаю тени на потолке.
— Пф, — выдыхаю. — Сейчас всё будет.
Выхожу в зал и расставляю заказ на столике. Дежурно улыбаюсь молодым людям, стараясь быть милой и приветливой.
Один из них успевает поймать меня за край фартука и потянуть на себя.
— Не спеши, крошка.
— Извините, — вырываю ткань и делаю шаг назад. Второй сделать не могу, натыкаясь на преграду.
Антон сверлит посетителей фирменным взглядом. Кладёт свои ладони мне на плечи и настойчиво сдвигает в сторону.
Я замираю. Скандалы, грубость, хамство здесь не приветствуются. И я не могу потерять работу из-за двух парней, неудачно пошутивших.