— Вдруг что? — оборвала она его, остановившись и уперев руки в бока. Изо рта у нее вырывался пар от дыхания.
— Нет, ничего. Вы правы.
Он грустно смотрел на нее. Теперь, когда она сердилась, то казалась ему еще красивее. Он уже жалел, что солгал. Но это было единственное, что он придумал, чтобы защитить себя и быть максимально честным с ней.
— Тогда пока! — сказала она, собираясь уходить. — Привет жене!
— Подождите! — Он попытался удержать ее.
— Не стоит! Женатые мужчины — не мой жанр.
— Я прекрасно вас понимаю.
— Ничего вы не понимаете. Вы… Все вы одинаковые!
— Как вы можете так говорить? Вы же ничего не знаете о моей жизни.
— Не знаю и знать не хочу!
— Отлично. Что ж, спасибо за прекрасный вечер.
— Спасибо, что не задавили меня, — ехидно ответила она. — Вам нужно быть внимательнее за рулем.
«Один — ноль в мою пользу!»
— Благодарю за совет.
— Пока.
— Ага.
Жюльет повернулась к нему спиной и направилась к ближайшей станции метро.
Никаких отношений с женатыми! Это было правило, из которого не существовало никаких исключений. У нее не было денег, детей, настоящей работы, не было мужчины. Но у нее были принципы. И когда становилось совсем плохо, эти принципы помогали держаться.
Сэм вдруг опомнился и бросился за ней. Пробежав несколько метров, он схватил Жюльет за руку. Она обернулась, и он увидел, что по ее замерзшим щекам текут слезы.
— Послушайте, мне жаль, что этот вечер так заканчивается. Вы очень нравитесь мне, вы просто… замечательная. Я должен честно вам сказать, что уже целую вечность мне ни с кем не было так хорошо!
— Полагаю, ваша жена будет счастлива услышать это.
Жюльет была возмущена до глубины души и в то же время удивлена тем, как искренне звучат его слова.
— Нельзя расставаться вот так, — сказал Сэм.
— Оставьте меня в покое! — воскликнула она, вырываясь.
Прохожие оборачивались и неодобрительно смотрели на Сэма. К ним уже направлялся полицейский, чтобы пресечь нарушение общественного порядка.
— Все хорошо! Не лезьте не в свое дело! — крикнул Сэм, возвращаясь к своей машине.
Служащий протянул ему ключи от его джипа. Полицейский приказал отъехать от отеля, чтобы не мешать движению. Сэм смотрел вслед Жюльет, которая шла к метро.
— Жюльет! — крикнул он, но она не обернулась. «Не дай ей уйти! Придумай что-нибудь, как в кино…
Что сделал бы Гэри Грант, чтобы удержать Грейс Келли? Что сделал бы Джордж Клуни для Джулии Робертс?»
Сэм ничего об этом не знал.
Он сунул двадцать долларов на чай служащему стоянки и совершил рискованный маневр, чтобы выехать на улицу в нужном направлении. Обогнав несколько машин, он теперь ехал рядом с Жюльет. Опустив окно, он сказал:
— Послушайте, единственное, в чем можно быть уверенным, так это в том, что мы не знаем, что будет завтра…
Она, казалось, не слышала его, но он продолжал:
— Важно только то, что происходит сейчас. Здесь и сейчас.
Порыв ветра со снегом унес его слова. Жюльет замедлила шаг и посмотрела на него все еще оскорбленно, но в то же время с интересом.
— И что вы можете предложить мне здесь и сейчас?
— Один день и одну ночь. Но только два условия: продолжения не будет и никаких вопросов о моей жене. В эти выходные ее нет на Манхэттене.
— Убирайтесь к черту!
Это было обидно. Он не стал дальше настаивать и скрылся в ночи.
Жюльет смотрела ему вслед. Она вдруг подумала, что даже не знает, где он живет.
Сэм все испортил. Он чувствовал себя ничтожеством. Снегопад продолжался, но он не стал закрывать окно, надеясь — правда, не слишком, — что ветер, хлеставший в лицо, поможет ему забыть Жюльет. По дороге домой он больше ни о чем не думал, сосредоточившись на том, чтобы ехать как можно аккуратнее. Как она и советовала.
На углу Сорок пятой улицы у «Олл-Стар-кафе» Жюльет взмахнула рукой, чтобы остановить такси.
— В больницу Святого Матфея, пожалуйста, — сказала она, садясь на продавленное сиденье.
— Гиде эта? — спросил водитель, смуглый юноша в чалме.
— Поехали, я покажу дорогу, — ответила Жюльет, нисколько не смутившись, что за рулем человек, который только вчера приехал в Нью-Йорк и знает город не лучше туриста.
Приехав в Гринвич-Виллидж, Сэм нашел чудом оставшееся свободным место для машины всего в двухстах метрах от дома. Он жил в двухэтажном кирпичном доме, сразу за Вашингтон-сквер, на мощеной улочке, вдоль которой стояли бывшие конюшни. Их давно перестроили в небольшие коричневые домики с каменными крылечками и симпатичными квартирами, которые очень нравились ньюйоркцам.