– Ладно, но пообещай, что позволишь мне дать тебе урок.
– Ты всё еще работаешь у своего отца в магазине для серфинга?
Я окидываю взглядом прибой и перевожу взгляд на Лиззи. Мы смотрим друг другу в глаза, и она улыбается. Я чувствую нечто в груди. Она так прекрасна.
– Да, – отвечаю я.
Она вздыхает.
– Думаю, пора домой. Мне завтра рано вставать на работу. Отвезешь?
Я улыбаюсь, поворачивая к уличной парковке.
– Как пожелаешь.
Лиззи берет меня под руку, и мы идем вместе к машине.
Когда я сворачиваю на подъездную дорожку ее маленького домика, выключаю двигатель, намекая, что не готов закончить этот вечер.
– Позволишь посмотреть твой дом?
– Хорошо, пройдем, – Лиззи выпрыгивает из грузовика, и я следую за ней до голубой входной двери. Войдя в крошечную прихожую, я осматриваюсь. От увиденного, на ум приходит лишь одно слово – эклектично.
Странно и по-своему уникально.
Мешанина яркой мебели: ярко-красный диван, странный желтый – то ли кресло, то ли стул, обшарпанный сундук, в качестве журнального столика. Фотографии в рамках украшают темно-серую стену, которая плавно переходит в потолок, оформленный в ночное небо в созвездиях. Почему я вдруг обнаруживаю, что ее астрологическая любовь к ночному небу так чертовски, сексуальна? Меня охватывает желание повалить Лиззи на толстый белый ковер под ногами, и трахать, пока она будет выкрикивать названия созвездий.
Вместо этого, я возвращаюсь к дружескому поведению и поддразниваю ее:
– Ох, Ящерка. Посмотри на себя, ты стала такой взрослой, – я треплю ее волосы, и она бьет меня по руке.
– Заткнись, – шутит она.
Брюнетка, виденная в клубе «Мекка», сидит на диване. Когда она встает, то свистит.
– Ну, привет, моряк, – она обмахивает себя, и я посмеиваюсь.
– Привет. Лекси, верно? – я протягиваю руку, чтобы пожать ее ладонь.
– Да. Это здорово, снова на тебя наткнуться. Можно вопрос?
Я внутренне съеживаюсь, гадая, о чем она спросит.
– Конечно, задавай.
– Ты только что назвал ее «Ящеркой»?
Лиззи проходит вперед, шутливо выдворяя Лекси в коридор.
– О’кей, тебе пора спать. Райан, не нужно ей отвечать.
Они обмениваются взглядами, и я смеюсь.
– О, это отличная история. Не могу поверить, что Ящерка тебе ее не рассказала, – говорю я, садясь на диван.
Лекси обходит застывшую Лиззи, и плюхается рядом со мной.
– О, я должна это услышать.
Лиззи закрывает лицо рукой и садится на кресло-стул.
– Когда мы были детьми, – начал я, улыбаясь Лиззи, – каждое лето мы ходили в общественный бассейн. Наши родители собирали нас – детей: меня, моих двух младших братьев, Лиззи и ее сестру Элис, – с запинками, я рассказываю о тех веселых временах. Они были невинны, мы были невинны, и так хреново, что жизнь забирает у нас невинность, заменяя вещами, которые нас меняют.
– Пожалуйста, не говори, что она будет есть ящерицу, – с отвращением говорит Лекси.
– Ты так говоришь, словно сама делала это, – смеется Лиззи.
– Девочка должна же как-то питаться, – смеется Лекси.
Я качаю головой, смеясь над их шутками.
– Так вот, бетон вокруг бассейна всегда был невыносимо горячим. И вот Лиззи встала на него, и начала прыгать с ноги на ногу. Именно так делают ящерицы, чтобы остудить ноги. Она была милой, когда стояла сначала на одной ноге, пока могла выдерживать жар, а затем перепрыгивала на другую.
– Это вроде как мило. Когда-нибудь слышала о шлепанцах? – спрашивает Лекси у Лиззи.
– Да. Но мы были детьми.
«Мы были детьми» – стандартный ответ на все глупости, совершенные в детстве. Я помню, как много раз мы с Лиззи, попадали в переделки по глупости.
– Думаю, мне пора идти, – встаю я с дивана.
– Я тебя провожу, – Лиззи вскакивает, и ее тело устремляется ко мне. Чертовски, сексуально. Я качаю головой, когда в мозг снова проникают мысли о сексе.
Мы подходим к двери. Моё зрение затуманивается, когда я лишь смотрю на нее. Опускаю взгляд на ее губы – и больше ничего не имеет значения. Мне так сильно хочется заявить права на эти губы. Каждое нервное окончание в моём теле толкает меня шагнуть к ней. Это начало моего самого большого страха. Страха испытывать к ней похоть. К моему другу.
Хотя она уже не похожа на того друга, которого я помню. Когда мы были моложе, я никогда не думал о Лиззи таким образом.
Я бы никогда не прикусывал язык от желания к ней прикоснуться. Но растрепанные волосы Лиззи так и просят, нет, умоляют, что бы я пробежался по ним пальцами.
Забавно, но, когда мы были детьми, я всё время к ней прикасался. Много ночей мы лежали в моей узкой односпальной кровати и смотрели телевизор. Лиззи прижималась к моему боку, а я запускал пальцы в ее волосы. И ни разу, ни разу, я не испытывал сексуального желания. Даже когда я был подростком, а мои гормоны представляли собой гребанное крушение поезда, я никогда не думал так о ней.