Минуту он молчал, а потом заговорил снова: -Я хочу узнать, что случилось в твоем прошлом, чтобы понять что тебя гложет. Но оно не играет роли. -Почему? А вдруг у меня ужасное прошлое? Вдруг я...- ее снова прервали. -У тебя были бородавки? -Что? Нет! -Тогда не страшно. Не люблю бородавки. В зале неожиданно появилась Ина. При виде девушки пара мигом разняла объятия и вскочила. От проницательного взгляда девушки обоим стало не по себе. -Что вы здесь делали, а? Целовались? -Что?- Чонин растерялся как нашкодивший мальчишка. -Ина, перестань. Я плакала, а Чонин пытался меня успокоить. Последовал закономерный вопрос. -Почему?
Ким понимала, что пора все объяснить. Обоим. Она чувствовала, что одна уже не справится, а раз рядом есть на кого положить хотя бы часть этого груза, Ким решила не отказываться от этого. Никогда еще в ее жизни не было столько важных для нее людей. Никогда не была она столь счастлива, как с этими людьми. Порой, вспоминая о том, что ей придется оставить их, сердце ее сжималось. -Не хотите у меня сегодня собраться? Отметим выход нашего клипа. На часах было уже 8. Ребята должны были появиться к 9. Они собирались вместе дождаться, когда выложат клип и вместе его посмотреть. С его выходом собраться вместе было бы крайне сложно. Их «каникулы» завершались, со следующего дня вступало в силу их не слишком занятое, но все же расписание. Расписание самой непонятной и едва ли не самой быстро подготовленной группы агентства. S&M. Они группа. Они будут выступать перед людьми. Их будут узнавать. Нет. Она не готова к этому. Все слишком быстро. Слишком неожиданно. На нее накатывала паника. Предстоящий разговор не внушал уверенности. Ей еще не приходилось с кем-либо делиться подобным. В голове появилась шальная мысль. «Может выпить для уверенности?» Но выпить ей не грозило. В дверь постучали. Послышались голоса. -Зачем ты стучишь? У нее стопроцентно дверь открыта. Вошла Ина с двумя бутылками соджу. Следом в комнате показался Чонин. -Тадаам. Сегодня без выпивки никак. Надеюсь у тебя будет чем закусить. -Почему вы вместе? -Сцен ревности нам только не хватает,- проболтала Ина,- я попросила его себя подвезти. Мы оба были в агентстве.
ГЛАВА 20/ИСХОД БЕЗЫСХОДНОСТИ -Мне было 8, когда мы с мамой попали в аварию. Я плохо помню, что было до этого, поэтому считала того человека своим отцом. Я пыталась его понять. Искала оправдания его действиям. Не могла поверить, что мой собственный отец меня не любит. И не могла понять за что. В комнате повисла тишина. Чонин и Ина сидели в гостиной Ким и слушали не задавая лишних вопросов. ******** Из спальни доносились голоса. Девочка лет 10 босыми ногами медленно шла на звук. Ее родители часто ссорились, но сегодня назревал по видимости большой скандал. -До сих пор? Голоса усиливались. -Я тебя спрашиваю! Все еще любишь его? Этого засранца? Прошло уже три года! Три чертовых года! Прекрати меня мучить! Ее мама молча слушала обвинения мужа. Обычно она плакала, но сегодня слез не было. -Мучаю тебя? Я? Правда? Я рада! Рада, что не я одна живу в аду! Пощечина. Звук был столь сильный, что девочка подпрыгнула на месте. Папа никогда не бил маму. Прежде... Маленький растерянный ребенок стоял у дверей и молча слушал звуки побоев. Ее будто пригвоздило к месту. Она повторяла себе, что надо войти и помешать отцу, но не могла пошевельнуться. На шум сбежалась прислуга. Ким хотела попросить у них помощи. Хотела попросить помочь ее маме, но все в этом так боялись ее отца, что даже смотреть на него не смели. Девочку просто отвели от дверей и уложили обратно спать. В ту ночь для маленькой девочки начался персональный ад.
******** -Следующим же днем меня оправили в Штаты, якобы учиться в женский пансионат и маму я увидела только через полгода. Но она была в таких синяках, что казалось будто мы и не расставались. -Но почему? За что? ****** -Увиделась с матерью? Ким стояла в кабинете своего отца, боясь поднять взгляд на этого человека. Ее детское сознание все не могло понять что пошло не так. Кто виноват в происходящем? В действительности ли все это? -Выкинешь какой-нибудь сюрприз и поверь, я сделаю еще хожу. Сделаю так, что не увидишь мать еще несколько лет. Поняла? Будь прилежной в школе. А теперь уходи. -Папа... В ее сторону бросили взгляд от которого внутри у девочки все сжалось. -Почему ты так поступаешь? -Потому что могу. Или же, потому что хочу. Поинтересуйся у своей матери в следующий раз. А теперь проваливай. - еще через секунду послышалось,- Не смей больше звать меня отцом. ****** -Еще через полгода я узнала, что у него были проблемы с контролированием гнева, но это все равно не объясняло мне, почему он бьет мою мать и запрещает с ней видеться. Даже на мои звонки маме отвечал он. Возможность поговорить с мамой появлялась раз в полгода. -Почему же ты не обратилась в полицию или куда-нибудь еще? Ина все задавала вопросы, пытаясь не заплакать, а Чонин молча слушал ее рассказ и пытался представить эту маленькую девочку, брошенную на произвол судьбы. -Я пробовала, но когда у тебя куча денег, любая проблема решаема. ******* -Я ведь тебе говорил! Выкинешь какую-нибудь неожиданность и пострадает твоя мать. Как я и говорил. Она сейчас в больнице. С лестницы упала. Неуклюжая. Лестница? Ким знала, что это были отговорки для прессы. С некоторых пор ее «отец» сделал крупное вложение, после чего попал на обложки разных журналов, как один из богатейших людей мира. В свои 30 с небольшим он выглядел далеко не на свой возраст, а окружающие считали его крайне милый и обаятельным. И только самые близкие люди знали каким он может быть чудовищем. -Что ты можешь мне сделать? Что? - Ши Су повысил голос,- пора тебе понять, детка, что все в этом мире продается и покупается, а у меня столько денег, что я могу купить каждого человека в этом мире. Думаешь твои слова чего-то стоят? Ким всеми силами пыталась не заплакать перед этим «человеком», но что мог сделать двенадцатилетний ребенок? Слезы медленно потекли по щекам. -Айгуу, смотрите кто заплакал! Ши Су подошел к ней и потрепал за щеку. Ким затошнило. Все пространство кабинета сузилось и давило на девочку, вызывая неожиданный приступ клаустрофобии. Опустив голову, она пыталась отдышаться. -Ни твои слова, ни слезы, ни уговоры ничего не изменят. Я буду поступать так, как хочу. Захочу, буду бить, а захочу-убью. И ничего мне с этого не будет.