Девушка закричала и проснулась от жуткого свиста, который, как острие кинжала, вонзился в ее голову, вызвав нечеловеческую вспышку боли. Она спала в кресле главного зала, закинув ноги на подлокотник. Эмма проснулась в холодном поту, а свист, вырвавший ее из тягучего кошмара, не на шутку испугал Темную, от чего она попыталась резко подняться, но грузно рухнула под стол. Вырванная из кошмара, она была слишком дезориентирована, чтобы понять, откуда был свист, но достаточно взбешена, чтобы услышать спешный удаляющийся стук посоха. Эмма подскочила и, вновь зацепившись за что-то, упала, больно ударившись об кресло рукой. Зашипев, она раздраженно посмотрела на ботфорты, шнуровка которых, к ее удивлению, была переплетена между собой и завязана в узел.
«Что за черт? Когда этот поганец успел ЭТО сделать? И что был за свист??»
Эмма нервозно дернула за шнуровку и попыталась распутать узел, ничего не вышло. Зарычав и освобождая бушующую магию, она разорвала шнуры удлинившимся острым когтем. Бурлящий гнев разжигал ее естество изнутри. Наплевав на состояние своих сапог и вскочив на ноги, она с жаром ударила кулаком по столу, разломив ни в чем не повинную мебель пополам. Втянув воздух носом, она тяжело выдохнула, судорожно сжимая рукой край стола, но удаляющийся стук и хихиканье побудили в ней нечто безумное и звериное, доселе спящее в глубине души. Взмахнув рукой, она швырнула часть стола в окно. Под грохот падающих книг и звон сыпавшегося стекла, она взревела:
– Румпельштильцхен!
Напрочь забыв про магию, она бросилась за ним. Настежь раскрыв не плотно запертые двери зала, она снова за что-то зацепилась ногами и с грохотом рухнула в проеме двери. Удар выбил из легких воздух. Послышался едва уловимый лязг и на девушку перевернулось ведро, ранее стоявшее на бортике двери и ожидавшее своего звездного часа. Содержимое ведра оказалось смесью кухонных помой и слизней, жижа растекалась по валяющейся девушке, впитываясь и проникая за шиворот, стекая ручейками по золотистым волосам и на лицо. Все остальное было как в тумане.
У Румпельштильцхена было немного времени на разработку какого-либо плана, поэтому мужчина воспользовался идеей своего сына, который когда-то так пошутил над собственным отцом. Тогда, Румпельштильцхен посмеялся над находчивостью своего мальчика, но сейчас он был не уверен, что Темная посмеется над этой идеей. Однако месть, вперемешку со злобой и обидой, диктовали свои правила. Ожидая появления Темной в замке, мужчина вырезал из кусочка дерева небольшую свистульку, такую он делал сыну в детстве и учил насвистывать простые мелодии. Эта свистулька должна будет разбудить хозяйку этого замка. Дождавшись глубокой ночи, когда уставшая и изнеможденная блондинка заснет на кресле, мужчина тихо прокрался к ней и на свой страх и риск попытался завязать ей шнурки. К его удивлению, девушка совершенно ничего не чувствовала. Она была вовлечена в глубокий сон, иногда дергала ногами, шептала мольбы о помощи и учащенно дышала. Ему было жаль блондинку, он смутно догадывался, что за свои годы жизни она сотворила и повидала немалое, что теперь это, в наказание, преследует ее каждую ночь. Но сегодня никакой пощады. Завязав шнурки, подготовив растяжку у порога и устроив удобнее ведро, он стал ждать первых лучей солнца. С рассветом, крики девушки стали отчетливее. Когда она вскрикнула особенно громко, мужчина посчитал, что ее необходимо срочно будить, и с силой дунул в свистульку. Услышав грохот и рассмеявшись, он постарался скрыться в своей комнате, но не успел. Уже на пороге, в попытке запереть комнату, перед ним материализовалась совершенно сухая девушка, с черными, как ночь, глазами. Этой шалости она не засмеется, эту шалость не простит. Хромой отшатнулся от нее, но был схвачен когтистыми руками за воротник рубашки. Послышался треск ткани, вспарываемой когтями. Сердце мужчины пропустило удар, когда Темная прищурившись рассматривала свою добычу. Судорожно сглотнув, Румпельштильцхену показалось, что это услышала даже сама Эмма, отчего приблизилась к нему совсем вплотную. С силой дернув его рубашку вниз, он ощутил, как земля под ногами исчезает и они проваливаются куда-то вниз. От стремительного падения, сердце мужчины сделало кульбит и упало в пятки, неуверенно подавая признаки жизни. Прежде чем по щелчку пальцев зажглись факелы, в нос мужчины ударил металлический запах крови, сырости и смерти. Девушка молча потащила хромающего мужчину за собой по коридору. Напротив каждого факела находилась металлическая дверь, украшенная засовом и небольшим окошком с прутьями. Они оказались в темнице, он и подумать не мог, что в глубине этого замка могла находиться темница. Внутренне он был расстроен тем, что снова так глупо позабыл о ее магии и о том, кем она являлась и что могла с ним сделать. Но не он же был виноват в том, что она спустила на него всех своих чудовищ. Мужчина обреченно и едва поспевая тащился за ней.
====== Глава 13. ======
С каждым шагом в темнице в нем просыпался какой-то животный ужас. Воображение играло явно не в его пользу и подбрасывало с каждым разом картинки все ужаснее и ужаснее. Сквозняк был настолько силен, что продувал до костей, а его чуткий слух улавливал лязг цепей на ветру, свист ветра, хрип и… рычание? В последнее он не хотел верить. Поравнявшись с одной из многочисленных дверей, блондинка с силой втолкнула мужчину в камеру. То, что он увидел, было действительно пугающим. На полу и стенах виднелись следы крови, в помещении стоял характерный запах с примесью рвоты и разложения. Хромой с опаской перевел взгляд на стол, на котором располагались различные пыточные инструменты, в стены были вбиты цепи с оковами, а посреди камеры стоял деревянный столб с крюком. Все не новое, можно было с уверенностью сказать, что эти вещи использовались часто и по назначению.
– Выбирай! – Темная жутко оскалилась, обнажив отросшие клыки, и кивнула в сторону стола. В ее глазах была лишь пустота, невозможно было что-то предугадать в ее действиях, увидеть душу, что глубоко была спрятана в клетке собственного проклятия, магии и ненависти ко всему живому. Он медлит, оттягивая неминуемое. – А что ты думал, тебе сойдет с рук такое поведение? Ты здесь никто, – девушка шипела, вкладывая в каждое слово всю свою злобу. – Может, выберешь это? – она продемонстрировала огромные кусачки, и мужчина отчаянно замахал головой, он даже не хотел знать, что она может откусить этим предметом. – Нет? Жалко-жалко, может, тогда это? – Темная продемонстрировала массивное клеймо, с какой-то витиеватой длинной надписью. Мужчина тяжело сглотнул и неосознанно попятился в сторону столба. – Столбик выбираешь? Значит, розги. Как тебе эта вещица? – она подняла со стола небольшую плеть, с плотной рукояткой, на конце которой свисало множество плотных кожаных жгутов, концы которых были украшены металлическими наконечниками. С ее словами мужчина испуганно отшатнулся от столба и по неосторожности выронил посох. – А можно...просто плеть, – дрожащей рукой он указал на плетку, висящую на крюке в стене. В его голосе слышались нотки мольбы о помощи, но ее затуманенный магией разум отказывался мыслить трезво. Хромой увидел, как девушка едва уловимо пожала плечами, магией подманила к себе черную кожаную плетку и выжидающе посмотрела на него. Колеблясь, надеясь, что это жестокая шутка и до последнего вглядываясь в темень ее глаз, он лишь встретился с беспристрастностью. Поборов дрожь в коленях, без помощи посоха, он, подойдя к столбу, обнял его.
Тишину, нарушаемую его рваным беспокойным дыханием, разрезал свистящий звук взмаха плети.
Удар. Плеть полоснула по спине мужчины, едва рассекая ткань льняной рубашки. Мужчина поборол рвавшийся наружу стон. Девушка ощутила, как ей становиться легче.
Удар. Этот удар сильнее, плеть рассекает ткань и вспарывает смуглую кожу мужчины. Хромой дернулся и едва застонал. Девушка с наслаждением отметила для себя, что этот звук ей приятен. Она хотела выплеснуть на него всю свою боль, хотела, чтобы он прочувствовал.
Удар. Удар. Удар. Кончик плети болезненно полоснул по костяшкам торчащих ребер. Струйки крови сбегают по спине, пропитывая светлую ткань рубахи и окрашивая в красный цвет. Запах кожи с металлической примесью крови распространялся по помещению. Мужчина болезненно застонал. Он не хотел верить в реальность происходящего и в то, что девушка получала от этого удовольствие. Она не остановится на паре ударов, их будет больше. Он зажмурился и представил перед собой сына, ради которого он должен продержаться, который где-то там, в чужой семье, ждет его. Он ощущал, как рассеченная плоть горела огнем, как горячая кровь неприятно стекала по телу. Ткань рубашки, превратившаяся в лохмотья и едва державшаяся на плечах мужчины, неприятно прилипала к ранам и при малейшем движении причиняла невыносимую боль.