– Спасибо... – едва слышно, на выдохе. Так шокирующе и неожиданно. – За что?
«Сумасшедший! Я его чуть не убила, а он благодарит».
– За то, что не дала мне умереть, дважды…- в голосе ни капли издевки, настоящая, такая пугающая, искренность.
«Эм...То ли я сноровку теряю, то ли он головой ударился в Трофейной».
– Магия сделки является неприкосновенной. Считай, что я выполняю часть своих обязательств, – вредно пробурчала девушка. Поначалу она хотела обработать его раны и оставить их самих заживать, но особенно глубокие были слишком воспалены, могло начаться сильнейшее заражение. По телу мужчины пробежала легкая дрожь. Заражение уже началось, действие зелья ослабевало, надо было поторопиться. Пропитав очередную чистую тряпку болотно-зеленой субстанцией, что была в появившемся флакончике, она прицелилась на самую большую рану. Разрез тянулся от лопатки, через позвонки, так выделяющиеся на смуглой коже, до ребер. Едва прикоснувшись к ране, Румпельштильцхен дернулся в сторону, болезненно зашипев от жгучей лечащей настойки. Нужно было потерпеть, или заражение не остановить. Нерешительно, сомневаясь в адекватности своих поступков, Эмма положила руку мужчине на плечо, придерживая его. Жар кожи обжег ее прохладную ладонь и пробежался электрическим разрядом по телу. Покрепче перехватив его за плечо, и не обращая внимания на такие новые и странные ощущения, она приложила тряпку к ране. Мужчина вскрикнул и стал вырываться из ее захвата, пытаясь отдалиться от такой невыносимой, пронизывающей, но необходимой боли.
Нетерпеливо зарычав, заставив мужчину насторожиться, Эмма, склонившись, подула на рану, успокаивая. Он удивленно замер, не веря в происходящее, забыв, что спину еще саднило и пекло. Когда ее ладонь легла ему на плечо, он заинтересованно повел бровью, стараясь не выказать свое удивление и отметил, что, не смотря на такую интересную структуру ее кожи, ладошка девушки оказалась нежной и совсем не огрубевшей, как ему казалось ранее. Мужчина снова почувствовал торопливое прикосновение тряпки и прохладное дуновение. Он едва улыбнулся уголками губ, вспомнив, что так же «заживлял» ранки своему сыну, когда было слишком больно. За этим воспоминанием, он не заметил, как Эмма обработала все раны, а влажную кожу спины холодило едва уловимое движение воздуха.
Чертенок на плече Темной нашептывал ей оставить мужчине шрамы на память. Шепот становился громче и настойчивее, а внутреннее спокойствие хотело капитулировать. Вдох-выдох. Она не оставит шрамы, не его вина, что все так вышло. Не та рана, что должна напоминать ему о «веселых» днях в замке. Указательным пальцем она провела по рассеченным лопаткам, заживляя, убирая малейшие следы побоев. Двумя пальчиками аккуратно провела по самому глубокому порезу, тепло, появившееся от ее прикосновений, распространялась по ранкам и всей спине. Когда девушка положила ладони на его выпирающие ребра и плавно провела пальцами до позвонков, убирая последние следы побоев, тепло разлилось по всему телу, заставив мужчину разомлеть от прикосновений и расслабиться из-за отсутствия какого-либо дискомфорта.
Темная молча встала со своего места, взмахом руки убрала последствия лечения больного и добавила столик с чайным набором.
Румпельштильцхен хотел медленно повернуться к ней, но, не ощутив никакой боли, более уверенно развернулся и попытался встретиться с ее глазами. Впервые Эмма чувствовала себя достаточно неловко, чтобы позорно сбежать из помещения, не оглядываясь и не появляясь на глаза в дальнейшем. Поборов такое предательское и смешное желание, она удовлетворила желание хромого. Эти карамельно-ореховые глаза сияли благодарностью, мальчишеским восторгом, приятным изумлением и надеждой на то, что теперь будет все иначе. Эмма растерялась, надежда самое страшное чувство, что приходилось ей встречать. Оно единственное, что сильнее страха, такое глупое, вводящее в заблуждение, и сейчас оно было в этих глазах. Страшно лишать человека единственного чувства, что идет с ним по жизни бок о бок. У нее давно не осталось надежды, но эта хрупкость, что была в его глазах, кричала о том, что она все еще может измениться, стоит только захотеть. А хотела ли она, хотела ли она эти перемены?
– Трофейная, – его брови удивленно взметнулись вверх. – Я не хотела этого, это была магия замка.
Во взгляде потрясенность и недоверие.
– Магия...замка? – Да. Замок существует множество веков и впитал в себя часть магии, в том числе и моей. Тебя спас Кентавр, не так ли? – она дождалась неуверенного кивка мужчины. – Замок тебя принял. Эти существа защищают не всех. В тебе есть что-то такое, чего я еще не поняла. Теперь магия будет защищать и тебя, как...как свою собственность. Но не от меня, – девушка хитро оскалилась и направилась к выходу, оставив мужчину обдумать ее слова. – Я так и не поблагодарила тебя за сад. Спасибо, что воссоздал его, – вот и все. Она встала на хрупкий лед перемен. Сможет ли она не ошибиться, не оступиться и не провалиться с головой в леденящую воду, что обязательно затянет ее на дно, утопив в собственной ошибке. Она вышла за дверь, не дав возможности ему что-либо ответить, оставив потрясенно смотреть ей в след.
«Ах да!»
Щелчок. Уже, будучи на лестничной площадке, она услышала звук упавшего посоха, появившегося в его комнате. Хихикнув, она искренне понадеялась, что магия не сыграла с ними злую шутку и не уронила посох на мужчину.
====== Глава 15. ======
Можно ли удивить Темную? Она считала, что нет. Эмма и подумать не могла, что маленький поступок, едва заметный, пропитанный благодарностью и уважением, может так ошеломить.
Когда она вошла в зал, завтрак уже дожидался свою хозяйку. На тарелке лежали поджаренные хрустящие хлебцы, смазанные медом, и яичница. А в желтой изящно изогнутой хрупкой вазе одиноко стояла роза. Ее бутон был нежно-персикового цвета. Она была восхитительна и идеальна. Эмма бережно прикоснулась кончиками пальцев к нежным лепесткам, таким шелковистым и мягким. Девушка не спеша приблизилась к цветку и вдохнула его медовый аромат с едва уловимой капелькой горечи. На мгновение ее внутренний голос ворчливо заметил, что роза сорвана из ее сада, а здравый смысл поплыл от сладости и поблагодарил Румпельштильцхена за неожиданный подарок. Ей никто не дарил цветы. Никогда. Этот маленький жест сближения был трогательным и особенным для нее.
Завтракая, Эмма не отводила взгляда от розы.
«Почему персиковая? У меня же столько роз, а он выбрал именно персиковую».
Воспоминание вспышкой пронеслось в ее сознании. Она вспомнила, как мужчина рассказывал, что в его деревне цвет розы имеет свое уникальное значение, что дарящий таким образом выражает какие-либо чувства. Эмма задумчиво нахмурилась, скользя взглядом по нежным лепесткам.
«Что значит персиковый?»
Щелчок, и девушка переместилась на окраину деревни. Накрывшись темно-зеленой накидкой и скрыв лицо капюшоном, девушка направилась вглубь деревни. За несколько месяцев здесь ничего не изменилось. Все та же нищета, те же запахи и крестьяне, всегда чем-то занятые, в попытке прокормить себя и продержаться еще один день. Она шла по грязной дороге, мимо старых обветшалых домиков, что едва стояли и выдерживали капризы природы. Дорога вывела к базару, что был полон жителями этой деревни и приезжими. Эмма незаметно передвигалась в толпе, каждый раз раздражаясь, когда кто-то грубо задевал ее и скрывался в толпе. Мимо лотков с шерстью и вещами, инструментов, лент, безделушек, мяса и молока, овощей и фруктов – все такое необходимое, но ненужное сейчас.