Колени предательски дрожали и подкашивались, мужчина повис на собственном посохе. Он попытался отдышаться и качнув головой, в попытке избавиться от страха и того каламбура, что поселились в его голове, стер рукавом рубашки бисеринки выступившего на лбу пота.
За спиной послышался отдаленный смех. Вот чертовка! Он обернулся, чтобы высказать все, что он думает по этому поводу, но его взгляд встретился с ее спиной. Девушка аккуратно двигалась на пике крыши, что-то рассматривая, подсвечивая магией те или иные участки крыши и зло откидывая осколки черепицы на землю. Рот непроизвольно закрылся и он негодующе, но предостережено, обернулся обратно к беседке, фыркнув под нос какое-то ругательство.
Клокочущая злость на произошедшее с ее замком, была удовлетворена за счет насмешки над хромым. Может быть, если в глубинах ее темной души в золотой клетке не была бы заперта совесть, она, возможно, не поступила бы так с ним. Отправив его к беседке, Эмма сосредоточилась. Это не было проклятием и удар не нес никакой магической силы. Магия светилась темной дымкой, что-то в этом было, что-то, что имело нить волшебства. Возможно, какое-то магическое существо. Эмма нахмурилась, никогда такого не происходило. Она откинула ненужную черепицу, рассматривая огромные борозды, царапающие по кругу пик крыши. Словно зверь цеплялся за крышу, сопротивлялся. На соседней башне была замечена вмятина, возможно, его откинуло туда. Ураган действительно был силен этой ночью. Но что за существо это могло быть, настолько огромное, чтобы нанести удар замку на такой высоте. В конце сада донеслась приглушенная ругань.
— Я все слышу! — Эмма взмахнула рукой в сторону звука и услышала испуганный вскрик, когда все поваленные деревья нехотя, с хрустом, оторвались от земли и улетели в глубь леса. Еще взмах руки и она сосредоточенно наблюдала, как черепица замка плавно восстанавливается после нелёгкой и запоминающейся ночи.
Она была не чертовка, она была дьяволом во плоти. С каждым разом Румпельштильцхен убеждался в этом. Как, эта ангельская внешность, скрываемая под маской проклятия, могла нести в себе такое черное безумство. Чем больше мужчина узнавал девушку, тем больше убеждался в том, что подобные меры были попыткой самозащиты, но иногда он совсем ее не понимал. Как сейчас.
Хромой разочарованно изучал хлам, в который превратилась беседка. Огромная деревянная лепешка. Мужчина с трудом переступил через доски и огляделся, пытаясь понять, с чего начать. Откидывая ненужные доски в сторону, он заметил что-то чешуйчатое. Нахмурившись и расчистив, он увидел большое яйцо, чешуйчатое и колючее, красно-черно цвета. Румпельштильцхен аккуратно взял его в руки и осмотрел повреждения. Он никогда не видел подобного и тем более никогда не держал в руках. Мужчина был уверен, что оно появилось после ночной грозы и, возможно, где-то должна быть его мама. Опасливо осмотревшись, он никого не заметил. Румпельштильцхен подумал, что возможно его бросили, как подкидыша, и ему стало жалко малыша, несмотря на то, кем бы он ни был. Невольно вспомнился Бэй, что, как подкидыш, был сейчас в чужой семье. Бережно прижав к себе яйцо, хромой обернулся, чтобы окликнуть Темную, но ее уже не было.
— Смотри, что я нашел! — войдя в зал, хромой переполошил все мысли Темной, что так медленно складывались в логическую цепочку.
— Я же сказала теб... — она прервала себя на полуслове и, резко встав, подошла к Румпельштильцхену, который бережно положил яйцо на стол. — Где ты его взял?
— Нашел среди обломков беседки. Ты не знаешь, чье оно? — он заинтересованно склонил голову и всмотрелся в ее золотистые глаза, черный зрачок которых судорожно то сужался, то расширялся. Эмма не сразу ответила. Ей редко приходилось встречаться с яйцами и новорожденными существами, гораздо чаще это были сами животные, пытавшиеся ее убить.
«Пусть это будет феникс. Прошу тебя, пусть это будет феникс».
Это было самым безобидным существом из списка тех, кто мог бы оказаться матерью этого яйца. Половина из этого списка вполне могла разрушить ее замок этой ночью.
— Гм... выкинь его, — она взмахнула рукой, едва не скинув яйцо со стола. Мужчина едва успел его подхватить.
— Ты что?! Его же мать искать будет! — Румпельштильцхен прижал к себе яйцо и по-отечески погладил грубую скорлупу.
— Терять не надо было. Я... — послышался треск, и мужчина поспешно положил яйцо на стол, удивленно наблюдая, как оно раскачивается, а трещины в скорлупе становятся все больше. — Замечательно! Ты его еще и выходил!
— Я не... — он завороженно наблюдал, как когтистая лапка оттолкнула кусочек скорлупы, еще и еще. Яйцо покачнулось, едва не упав, и из открывшейся дырки выполз кто-то чешуйчатый с красно-золотистой шкуркой.
«Лучше бы это был феникс...» — Эмма мысленно застонала и прокляла хромого, вместе с матерью этого детеныша и его самого, на всякий случай.
Детеныш отряхнулся и, неуверенно стоя на лапках, повернулся к наблюдавшим. Красные чешуйки, золотистое брюшко, тонкие обтянутые грубой кожей крылышки, как у летучей мыши, острые ороговевшие выросты на голове, зелено-золотистые глаза.
— Это дракон! — восторженно воскликнул Румпельштильцхен. Детеныш пискнул и испуганно отступил от мужчины. — Тише-тише, не бойся меня. Я не причиню тебе вреда, — тихо сказал хромой, в то время, как Эмма закатила глаза. Он осторожно протянул руку к дракончику, давая тому привыкнуть и принюхаться.
«Почему среди всех существ ада мне на голову свалился именно дракон».
— Выпусти на улицу это чудовище и займись работой, — фыркнула Эмма, раздраженно наблюдая за тем, как дракон ткнулся мордочкой в раскрытую ладонь мужчины. Реакции не последовало, и Темная посмотрела на Румпельштильцхена. Он был умилен, глаза светились счастьем и детским восторгом, ему было не до нее. Мужчина счастливо улыбнулся, и Темная, нахмурившись, посмотрела на виновника этой улыбки. Дракончик, привыкнув к теплу ладони, неуверенно подполз ближе и постарался забраться на руку мужчине.
— Он такой милый... — едва слышно прошептал мужчина. Он впервые в жизни встретился с таким чудом: рождение детеныша, еще и дракончика, о которых он слышал только легенды. А сейчас на его ладони топчется хрупкое создание. Конечно, оно вырастет и тогда сложно будет его назвать милым и беззащитным, но сейчас...
— Он дракон! Отдай мне его! — она потянулась к детенышу, который нелепо, цепляясь когтями за рукав рубашки мужчины, пытался забраться по его руке.
— Он еще ребенок! — он перехватил детеныша, который возмущенно пискнул, и прижал к груди. Темная шумно выдохнула, закатив глаза и схватив мужчину за рукав, потянула к себе. Детеныш извернулся в руках хромого и фыркнул на девушку слабой струйкой огня. Огонь опалил ей руку и поджог рукав блузки. Зашипев, Эмма отдернула руку.
— Прост...
— Мне как раз перчаток из драконьей кожи не хватало, — зло цедя слова сквозь зубы, Темная залечила ожог и образовала в ладони огненный шар.
— Нет! — вскрикнул Румпельштильцхен и, прижав детеныша крепче к себе, развернулся к ней спиной, оберегая существо. Эмма впала в ступор и удивленно посмотрела на такое бесполезное и глупое самопожертвование.
«С ума сошел что ли, ненормальный! Если за ним мать вернется, тут не только замок пострадает».
— Он же совсем один, — в голосе нотки отчаяния и заботы. Мужчина что-то тихо прошептал дракончику.
— Мне до этого нет никакого дела.
— А мне есть, — бросил через плечо мужчина. — Он не выживет один, я позабочусь о нем.
— Позаботишься. В лесу, — выплюнула Эмма и с легким шипением потушила огненный шар в руке.
— Эмма! Дай мне пару дней, я что-то придумаю. Ничего же не случится, — он развернулся к ней, когда опасность миновала. Дракончик высунул голову из его ладоней и недовольно, оценивающе, посмотрел на Темную.
— У тебя есть сутки, — оскалившись и обратившись к животному, девушка практически ткнула пальцем в мордашку дракончика. Детеныш недовольно засопел и, заурчав, набрал воздух, чтобы снова выдохнуть огнем. Румпельштильцхен попятился, стараясь оградить Эмму от новой вспышки гнева, девушка и так была не в лучшем расположении духа.