- Нет… нет-нет-нет, не хорошо, — она давилась слезами, отрицательно качая головой. — Я сломана. Кому я нужна такая? Ты уйдешь. Ты бросишь меня, — его сердце болезненно сжималось, а в горле встал ком.
- Почему я должен бросить тебя? Эмма, когда я говорил, что влюблен в тебя, я это и имел в виду. Я не оставлю тебя лишь потому, что тебя мучают кошмары, — его голос надломился, когда ее всхлипы переросли в болезненный, отчаянный рев. Руки беспорядочно заскользили по спине девушки, не зная, что следует предпринять. — Эмма, перестань. Я…
Эмма так резко отстранилась от него, что Румпель едва снова не упал с кровати и, схватив его за ворот рубашки, с силой тряхнула. Ее глаза стали болотно-зеленого цвета, с расширенным, немного пугающим зрачком. Влажные дорожки от слез и сухие губы, искривленные в язвительной усмешке.
- Это. Не. Кошмары, — процедила она сквозь зубы. Девушка с силой тряхнула его, отталкивая от себя. — Это реальность! — Эмма схватила свою рубашку, разрывая ее на груди. Румпель непонимающе нахмурился, пытаясь понять, что она хотела ему показать. И тогда он увидел. Темно-зеленые, отличающиеся от обычного ее цвета кожи, полосы, штрихи. Присмотревшись, он увидел, что эти полосы складываются в ее имя, а ниже, между грудей, скрытый рубашкой, начинался толстый рубец. Видя его замешательство, Эмма болезненно зарычала, как попавший в капкан зверь, и толкнула мужчину от себя. Румпель успел поймать ее за рукав, притягивая к себе, крепко обнимая, не позволяя вывернуться из его объятий.
- Расскажи мне. Как… Почему? Что с тобой сделали? — он не мог поверить, что это было вырезано на ее теле. Ее пытали до того, как она стала Темной. Или смогли причинить такую боль, что даже Темная не смогла залечить собственные раны.
- Нет, ты… ты оставишь меня, я не хочу, чтобы, — ее голос дрожал, а слова перемежались всхлипами. Руки мужчины успокаивающе заскользили по ее спине, когда девушка перестала сопротивляться.
- Я не оставлю тебя, обещаю, — он склонился, целуя ее в висок. — Доверься мне.
Прошло несколько долгих минут, прежде чем Эмма, взяв себя в руки, смогла выдавить из себя хоть слово:
- Они провели ритуал… — он тихо угукнул. Да, она говорила ему уже об этом. Это был ритуал. Румпель прижался щекой к ее макушке, покачиваясь вместе с ней. — Там было человек десять, и один старейшина. Он… он вырезал кинжалом мое имя у меня на груди, по букве на мужчину — ее голос задрожал, и Эмма прижалась ближе, болезненно сжимая пальцами его талию. Она уткнулась мокрым носом ему в шею, стыдясь, боясь говорить ему всю правду. Мужчине казалось, что его сердце разорвется от той боли, той безысходности, что исходила от девушки. Он крепче обнял ее, перетаскивая к себе на колени, наплевав на боль, которой отозвалась его лодыжка.
- И они… — судорожно вздохнув, до крови вцепившись в его кожу, они тихо произнесла. — Они… меня, — Румпель сжал зубы, понимая, что она произнесла это настолько тихо, боясь испугать его, боясь того, что он отвергнет ее, что он не смог даже расслышать ее.
- Милая, — он с трудом сглотнул ставший поперек горла ком, — я не расслышал тебя, — ее тело напряглось в его руках, набираясь силы и мужества, чтобы произнести это вновь.
- Они. Насиловали. Меня, — ему показалось, что его ударили чем-то тяжелым и металлическим. В ушах зазвенело, а сердце пропустило удар, когда смысл ее слов достиг его. По букве за мужчину. Буквы… Имя… Эммахэннауэр. Девушка, совсем ребенок. Он замер, забыв, как дышать, но Эмма поняла иначе, начиная отстраняться от него.
- Господи… — он отмер, пытаясь сморгнуть появившиеся слезы. Вопреки ее ожиданиям, он лишь сильнее прижал ее к себе. Теперь все ее страхи, все что он видел, ее поведение, стало понятным для него. — Бедная моя девочка, — его рука ласково погладила по волосам. — Все будет хорошо, обещаю. Ты забудешь их. Забудешь все это, — он не знал, что еще мог ей сказать. Называть их негодяями? Они оба знали, что это было так. Эмма тихо всхлипнула у его шеи, вжимаясь в него, пытаясь принять от него всю ласку и заботу, которую мужчина готов был дать ей сейчас. Потому что вскоре все закончится.
Румпель облокотился на подушки, утягивая ее за собой, ни на секунду не ослабляя объятий.
- Нет… я никогда это не забуду. Прошли века, я не…
- Забудешь. Я помогу тебе. Мы справимся с этим, — ему показалось, что Эмма затаила дыхание, боясь пошевелиться.
- М-мы? — Румпель нахмурился. Она что, думала, что после всего этого, он бросит ее?
- Конечно мы, — он мягко отстранил ее от себя, ловя пальцами ее подбородок, вынуждая взглянуть на него. — Я не оставлю тебя. Мы научимся бороться с кошмарами, научимся понимать друг друга, любить. Мы справимся, Эммахэннауэр, — он слабо улыбнулся, видя, как болотная зелень ее глаз сменяется золотом. Его большой палец скользнул по щеке, нежно поглаживая ее. — Мы справимся.
- И тебе не противно… — она замялась, отводя взгляд.
- Чушь какая. Это же ты. Милая, красивая, вредная. О чем ты вообще говоришь? — его голос стал тише, снижая вместе с тем его возмущение. Склонившись, Румпель нежно поцеловал ее в губы. — Я люблю тебя такой, какая ты есть. С проклятием или без него. С твоим прошлым, или без. Только тебя, — его палец стер катившуюся по щеке слезинку, игриво подталкивая ее кончик носа, своим.
- Только тебя, — тихо повторила за ним девушка, вновь прижимаясь к мужчине. Пряча лицо в сгибе его шеи, вдыхая его родной, успокаивающий запах.
Он продолжал ее баюкать, мурча под нос какую-то только ему знакомую мелодию. Он не знал, сколько они так просидели, одна нога затекла, а лодыжка продолжала болезненно ныть, но он не собирался выпускать ее из своих объятий.
- У тебя много было… женщин? — сипловатый голос выдернул его из задумчивости. Румпель замер, удивленно взглянув на макушку девушки. Как, черт возьми, она пришла к этому вопросу?! Мужчину бросило в пот, он не знал, что ему стоило ей ответить, боясь еще больше обидеть ее.
- Почему ты..? — он даже не знал, какой вопрос ему стоило ей задать. Эмма неловко поерзала на его ноге. Румпель поморщился, когда почувствовал легкое покалывание в конечности от устремившейся по ноге крови.
- Я не знаю, как… что… — она замялась, а Румпель облегченно выдохнул.
- Это не имеет значения, я научу. Не будет никакой боли, я обещаю тебе.
- И все же, — Румпель нервно пожевал нижнюю губу, смиряясь с неизбежным.
- Только жена, Мила, — всего пару раз, но этого он не собирался озвучивать. Девушка расслабилась в его объятиях, удовлетворенная его ответом. Может, все было не так плохо?
Под кроватью послышался легкий шум.
- Знаешь, я хотел тебе сделать сюрприз позже, но, кажется, у нас особая ситуация, — он улыбнулся, когда Эмма наконец-то оторвалась от его шеи, вопросительно посмотрев на него. Ее глаза светились золотом и были немного припухшими, как и кончик носа, который мужчина с удовольствием поцеловал. Эмма нехотя слезла с его ног, все еще продолжая цепляться за его рубашку, боясь отпустить мужчину.
- Я никуда не ухожу, — мягко сказал он, вытаскивая свою рубашку из ее рук. Взяв посох, он, хромая больше обычного, подошел к концу кровати. Нагнувшись, мужчина вытащил большую деревянную коробку и бережно поставил ее на кровать. Эмма удивленно переводила взгляд с него на коробку и обратно.
- Я… я хотел это сделать иначе, и не так... — он смутился, начав заламывать руки, садясь рядом с коробкой. Девушка любопытно подсела ближе, гипнотизируя подарок. Из коробки послышался шум. – Ну, ладно…
Когда Румпель открыл крышку, Эмма во все глаза смотрела на содержимое коробки. Из коробки на нее смотрел щенок цербера. Он был черного цвета, как должны были быть все эти существа, но там, где билось его сердце, просматривался маленький белый кусочек шерсти, в форме небольшой тонкой полосы. Глаза поочередно мигали, всматриваясь в свою новую хозяйку.
Эмма пораженно переводила взгляд с Румпеля на щенка, не зная, что сказать. Девушка лишь счастливо улыбалась со слезами на глазах, нервно теребя ткань покрывала, не зная, к кому броситься первому.