– В моей деревне есть только два цвета, что столь похожи и одновременно различны. Это белая и красная розы. Обе означают любовь. Белая – любовь искреннюю, невинную, чистую. Она кричит о том, что дарящий любит всем сердцем, не требуя ничего в замен. Готовый пойти на все, что бы человек был счастлив, даже если придется отпустить. Он готов и хочет прожить с этим человеком всю жизнь, – Эмме казалось, что она перестала дышать, чтобы расслышать, что говорил Румпельштильцхен. Но собравшись и взяв себя в руки, он продолжил более громким голосом. – А красная – любовь страстную, наполненную неистовым желанием, опьяняющую. Граничащую с эгоизмом. Но, в то же время, такую же искреннюю и глубокую, этот цвет кричит о привязанности и окрыленности. – Откуда тебе так много известно о розах?
«За триста лет, чего только не прочитала, не повидала и не изучила. Я знаю практически все, кроме цветов. И теперь меня просвещает прислуга. Замечательно», – для себя девушка решила, что ничем не покажет свое невежество. Мужчина говорил так, словно об этом знали все на свете, просто и непринужденно, что Эмма уверенно решила быть одной из них.
Румпельштильцхен помедлил, подбирая слова. Ему не хотелось говорить об этом, но и отказывать он не решился. – Моя жена... знала одного купца. Однажды он привез розы, немного и разных цветов, а с ними и легенду. Прошли годы и теперь этот цветок и сама легенда стала символом нашей деревни. Мы – единственные, кто торгует этой диковинкой в наших краях. К нам приезжают с соседних земель, чтобы если не купить, так хотя бы посмотреть на эту дорогую красоту. «Стоп-стоп-стоп. Жена!? У него есть жена? Я оставила женщину без сына и любящего мужа?!» – Не знала, что ты женат. – Был... – он не хотел говорить, была какая-то горечь в этом слове. Так не говорят о человеке ушедшем раньше времени. Эмма видела, как в его взгляде на мгновение зажегся огонек боли, который был потушен ледяным потоком обиды и непрощения.
Повисла тягостная, давящая со всех сторон тишина. Эмме было неуютно, она не хотела задевать его за больное. Девушка ругала себя за то, что так легко и быстро испортила, возможно, единственный момент нормального общения с человеком. С такими мыслями она сидела опустив голову и сосредоточенно пыталась перекатывать большой круглый камушек по гальке. Краем глаза она заметила, как мужчина дернулся, громко взвизгнув. Он отшатнулся от нее и, схватив рядом валяющийся булыжник, несколько раз с ненавистью ударил по гальке. Последний раз был наиболее сильным.
– И как это понимать? – скептически приподняв одну бровь, она переводила взгляд с камня на мужчину, и обратно. – Паук. – Серьезно?! – это было смешно, но вместо смеха, пришло возмущение.
«Я сижу на гальке в саду с прислугой» – раздражение, как живой комочек, проснулось ото сна. «И разговариваю с ним о цветах, в которых ничего не понимаю», – комочек сладостно потянулся и прогнул спинку. «И он боится пауков», – урчащий комочек довольно впился коготками в душу.
Она почувствовала, что начала терять контроль. Резко поднявшись на ноги, она обошла хромого и направилась в замок.
– Темная, скажи, мне можно сходить в деревню? – мужчина не заметил перемены за ней и спросил то, что давно его так мучило. – Зачем тебе в деревню? Разве условия моей сделки тебе были не ясны? Ты пытаешься сбежать? – Эмма ответила не оборачиваясь, судорожно сжимая руку в кулак. – Н-нет, конечно нет. Я все помню. Мне просто скучно. У меня остается свободное время, и я не знаю чем себя занять. Мне даже поговорить не с кем, – он говорил быстро, без запинки. Со стороны это выглядело, как отработанная речь. Наверное, именно это он хотел сказать сегодня за обедом, но не решился. – Скучно. Скучно?! Раз тебе так скучно, возьми и собери этот фонтан. Все его составляющие в этом саду, – с этими словами она зло пнула в сторону хромого два куска белого и зеленого мрамора, что когда-то были частью фонтана. – И не смей пересекать границы этого замка. Они тянутся, начиная с ворот моего замка, через опушку, беседку и заканчивая яблонями. Если тебе дорога жизнь, не приближайся к границам, иначе собственная смерть тебе покажется пощадой.
Настроение было испорчено. Комочек раздражения превратился в огромный ком с шипами, который при малейшем движении царапал изнутри. Она была зла, все вышло из-под контроля. Хромой должен был быть благодарен ей за все, а ему было скучно. Стремительной походкой она зашла в замок и направилась в оружейную. Бездумно она схватила первые попавшиеся мечи, и пару кинжалов. Сейчас она развеселит пару десятков огров на западе, а после, обязательно развеселит своего скучающего гостя. И, накинув на белоснежную блузку кожаную жилетку, с легчайшими золотыми пластинами, она испарилась в бурой дымке.
Комментарий к Глава 6. Ваш автор скатился в какой-то подозрительный флафф.
Значение окраски цветов, сугубо вымышленное. Любые совпадения, не случайны)
====== Глава 7. ======
С первыми солнечными лучами Эмма появилась в холле замка. Ночь выдалась очень тяжелой и кровопролитной. Появившись в западных землях, она практически угодила в центр военных действий. Огры, не один, не два, сотни огров. Они наступали с каждым шагом, все ближе продвигаясь к землям крестьян. Одного взмаха руки было достаточно для нескольких пар рыцарей. Они никого не щадили. С оглушительным ревом, с каждым шагом они втаптывали в землю то, что когда-то можно было назвать людьми. Земля окрасилась в кровавый цвет, ноги вязли во влажной от крови почве. В воздухе витал запах сырости, мяса и смерти. Слух резал выворачивающий рев огров, сопровождающийся хрустом ломающихся костей под ногами и скрежетом метала, и крики ужаса отступающих воинов. Назревшее раздражение требовало выхода. Наплевав на кинжалы и при помощи магии, девушка практически разрывала собственными руками плоть гигантов. Кому-то она сворачивала шею, кого-то испепеляла. Отвлекшись, она получила мощный удар в спину и отлетела на несколько футов. Этому огру не повезло больше всех, она материализовалась у него на шее и, вцепившись руками, облаченными в грубую драконью кожу, в его пасть с небольшим усилием разорвала ее. Когда чаша раздражения была опустошена, Эмма оставила магию и обратилась к оружию. Она была беспечна и самоуверенна, к завершению ночи силы стали покидать ее и девушка пропустила очень точный взмах когтистой руки.
Изможденная, с кровоточащим боком, она медленно, едва передвигая ногами продвигалась к главной лестнице. Откуда-то послышался тихий стук палки, с трудом взобравшись до первого пролета лестницы, ее владелец наконец-то нагнал девушку.
Картина, представшая перед мужчиной, лишила его дара речи. По каменному полу за Темной тянулись кровавые разводы. Она с трудом удерживала себя на ногах, пошатываясь и прижимая руку, облаченную в рваные лоскуты кожи, к боку. Кровь, много крови, стекало по девушке к ее ногам, было непонятно, ее она была или же чья-то еще. Он почувствовал, как от нее исходило недовольство – хромой не должен был видеть ее тогда, когда она не хотела прибегать к собственной магии. Мужчина нерешительно топтался рядом с ней, не решаясь предложить помощь. Его взгляд обеспокоенно скользил по девушке, задерживаясь на разорванной одежде, царапинах, на взлохмаченных волосах, слипшихся от засохшей крови. Она медленно, свободной рукой вытащила окровавленный меч из ножен и бросила на каменный пол, за ним отправился слегка погнутый кинжал. Румпельштильцхен проследил за тем, как она аккуратно убрала руку с бока и стянув лоскуты, которые когда-то были перчатками до локтей, бросила их себе под ноги. Бок, к которому была прижата рука, выглядел ужасающе. Три глубоких борозды вспороли золотую пластину, оставляя края металла изогнутыми и острыми. Они залегали глубже, сквозь кожу и блузку, в саму плоть. Из глубокой раны сочилась кровь, струйками стекая по металлу. Освободив руку, Темная смогла вытащить из ножен второй меч, к удивлению мужчины оказавшийся сломанным на середине. Кусок ненужного металла, так же полетел на пол, нарушив тишину неприятным звоном. Эмма, плохо скрывая эмоции, пыталась побыстрее расправиться с жилеткой, но хитроумный механизм, как назло, не поддавался. Одновременно с тем, когда замок поддался напору, мужчина, решившись, сделал шаг вперед.