— Ты ничего не хочешь мне рассказать, м? — он баюкал ее, мягко поцеловав волосы. Эмма отрицательно качнула головой, едва не застонав от новой боли. — Тебе вновь снятся кошмары? — она вновь качнула головой. — Тогда почему я уже неделю просыпаюсь в кровати один?
Эмма вздрогнула, отстраняясь от него. Он знал и ничего не сказал ей. Девушка виновато посмотрела на него, ожидая увидеть осуждение, злость и обиду. Но его глаза были теплыми и излучали лишь заботу и беспокойство. Губы были тонко сжаты, а у глаз залегли глубокие морщинки. Как она сразу не заметила, что он не спал?
— Я думала, ты спал до утра…
— Ни разу. Мне спокойней, когда ты рядом, но тебя не было. Я ждал, когда ты сама расскажешь, что с тобой происходит, — Эмма уныло опустила голову, осадок от такого обмана начинал сдавливать горло. – Эй, все хорошо, — он поддел пальцами ее подбородок, оставляя мягкий поцелуй на ее губах. — Я просто забочусь о тебе. Волнуюсь. Ты перестала кушать и спать. О чем мне думать?
Эмма кивнула, прижимаясь ближе к нему, пряча лицо в сгибе его шеи. Румпель медленно гладил ее по спине, продолжая покачиваться. Прошло несколько месяцев с момента их первой близости, но она все еще тяжело открывалась ему и при любом споре либо сбегала, либо начинала колдовать.
— Я плохо себя чувствую, — ее тихий голос вернул его из задумчивости. Он открыл рот, чтобы что-то спросить, но Эмма продолжила. — Я не знаю почему. У меня болит голова и слабость.
— У тебя есть какие-то предположения? — Эмма на мгновение замерла, а после нырнула прохладными ладонями под его рубашку, обнимая мужчину за талию.
— Ты отвлекаешь меня, — он улыбнулся, обнимая девушку крепче.
— Нет, — пальцы медленно скользили по спине, рисуя узоры вдоль позвоночника.
— Эмма!
— Ну, хорошо. Я думаю, что в этом замешана магия. Борьба света и тьмы. Я не знаю, чем это закончится. Я не знаю, и меня это пугает, — она отчаянно прижалась к нему, вонзаясь коготками в голую спину. Только когда Румпель ойкнул, Эмма резко расслабила хватку. — Прости.
— Ничего, — он поцеловал ее в щеку. — Нам нужно это как-то выяснить. Давай я приготовлю завтрак, а после, что-то решим, м?
— Я не голодна, — Эмма вцепилась в его рубашку, не желая отпускать, но он упрямо пересадил девушку на софу.
— Ты не ела толком уже неделю. Я приготовлю новое блюдо и хочу тебя порадовать, — мужчина поцеловал ее в уголок губ и быстро направился в сторону кухни.
Девушка прикрыла глаза, считая количество ударов по вискам. С каждым стуком сердца, боль пульсировала в голове. Ни о чем не хотелось думать. Немного стало легче от того, что она сказала правду. Теперь можно было спокойно закрыть глаза, прижаться к Румпелю и надеяться, что это вскоре пройдет.
Эмма не знала, сколько прошло времени, но ее отвлек грохот упавшей посуды на кухне.
— Голд, фу! — Эмма услышала рычание и усмехнулась. Щенок окреп, невероятно подрос и был чертовски прожорлив. — Голд, это Эмме! Я сказал, это Эмме!
На кухне вновь что-то грохнуло, а Румпель вскрикнул. Эмма нахмурилась, щенок был неконтролируемым сегодня, и это стало ее пугать.
— Нет! Не превращайся! Даже не вздумай! — рык стал громче, и Эмма четко слышала, как Румпель пятится к выходу. — Даже не взду… Голд, дьявольское ты создание!!! Нет!!! — щенок залаял, и Эмме показалось, что она услышала клацанье зубов.
Дверь резко грохнула, на нее что-то обвалилось и послышался звук разбитой посуды. В зале появился растрепанный Румпель, неся в руках поднос, нервно оглядываясь в сторону кухни. Рубашка была немного порванной, а на руке три глубоких царапины. Мужчина поставил поднос на столик и присел рядом с Эммой. Кровь пропитывала рубашку, и ему хотелось скорее избавиться от ненужного, приносящего боль, клочка ткани.
Руки подрагивали, и он болезненно зашипел.
— Стой, — Эмма поймала его за запястье. — Дай я, — он замер, продолжая сосредоточенно гипнотизировать рану. Прикрыв глаза, Эмма провела ладонью над царапинами, заживляя их. В глазах потемнело и девушку повело. Он недовольно нахмурился, обнимая и прижимая ближе к себе.
— Тебе не стоило, — упрекнул он, мягче, чем ожидал.
— Что там произошло?
— Мне кажется, он взбесился. Голд не подпускает меня к тебе, это странно.
— Если такое повторится, придется спустить его в подземелье, — Эмма расстроенно поджала губы.
— Почему его просто не воспитать?
— Он же цербер, не собака, — Румпель пожал плечами, не видя разницы. Подумаешь, две головы прибавилось и в золото превращается. По сути, та же собака. Отстранившись от девушки, мужчина взял тарелку с яичницей и вкусно поджаренным беконом. Эмма поморщилась, впервые запах не казался ей таким аппетитным. — Я… Я не хочу, — ей казалось, она позеленела еще больше. Хотелось сбежать от этого запаха, что начинал наполнять всю комнату, постепенно удушая ее.
— Немного, ты бледно выглядишь. Тебе нужно что-то есть, — он подцепил вилкой кусочек бекона и поднес к ее рту.
— Я бессмертна, — Эмма нахмурилась, пытаясь контролировать себя.
— Что-то сомневаюсь, — хмыкнул мужчина. Сдавшись, Эмма обреченно приняла из его руки вилку и отправила ее содержимое в рот. Румпель пристально наблюдал за тем, как она заставляет себя жевать. Сглотнув, Эмма резко побледнела и не найдя глазами ничего, отвернувшись от него вырвала на пол. За дверью кухни заскулил Голд, начав выламывать двери кухни.
— Ч-что… О господи, — он подскочил к ней, собирая волосы в пучок. — Милая, что с тобой? — ее лоб покрылся испариной, а рвотные позывы продолжались.
— Твоя еда испорчена, — хрипло выдавила из себя девушка.
— Что?! Нет! Не может быть! Вода, тебе нужна вода… — Румпель беспомощно осмотрелся: изначально вынести из кухни без последствий графин ему не удалось. — Вода, я сказал! — рявкнул он и перед ним на столике появился стакан воды. Замок охотно выполнял его просьбы, но иногда слишком запоздало. Эмма вытерла рукавом губы и приняла из рук мужчины стакан, жадными глотками опустошая его. Ее била легкая дрожь, боль усилилась, но дышать стало легче.
— Убери еду, — он хотел возразить, но поспешно отнес поднос на стол. — Она испорчена, — девушка вновь сделала глоток. Румпель нахмурился, изучая ее, а после попробовал содержимое тарелки. Еда была немного остывшей, но вкусной.
— Эмма, с ней все в порядке, — он озабоченно почесал макушку, подходя к ней. Эмма была бледна, ее тошнило, болела голова и чувствовалась сильная слабость. Такое знакомое, он когда-то встречался с этими симптомами, когда-то… Голд вновь ударился об дверь кухни.
— Голд, тише! Все хорошо! — крикнул мужчина, считая, что попытка успокоить пса была крайне бессмысленной. Но к его удивлению, резко стало тихо и тишину нарушало лишь рваное дыхание девушки. Он присел рядом с ней, убирая волосы с взмокшего лба.
— Ты уверена, что во всем виновата магия? — Румпель прищурился, всматриваясь в ее реакцию. Симптомы были такими знакомыми. Эмма уверенно кивнула, охнув, когда он вновь поднял ее на руки. — Тебе нужно отдохнуть.
У кровати Темную вновь затошнило, но в этот раз они благополучно успели добраться до уборной. Ее выворачивало наизнанку, а мужчина лишь заботливо убирал волосы, вытирая лоб влажной тряпкой.
Мысль пронзила его настолько неожиданно, что Румпель выронил тазик с водой, расплескав воду. Эмма зажмурилась от шума, пробурчав какую-то гадость. Едва девушка выпрямилась, все еще покачиваясь, в грязной рубашке, но чувствуя облегчение, она тут же была сжата в его крепких объятиях.
— Что.. что это значит?! Мерлин, Румпель, я вся в твоем «завтраке». Это даже не романтично, — он отстранился, не обращая внимания на ее слова. Мужчина светился от счастья, улыбаясь во все зубы. Эмма с подозрением смотрела на эту широкую улыбку. — Меня начинают смущать твои предпочтения…
— Точно магия? — он подтолкнул ее к кровати.
— А может быть что-то другое? — девушка слабо сопротивлялась, кровать начинала манить.
— Кто знает, — он вновь по-идиотски улыбнулся, укладывая ее в кровать.
— Ты мне что-то недоговариваешь, — Румпель помог ей избавиться от рубашки и штанов, заботливо накрывая одеялом.