Единственное, что больше всего ее беспокоило, это взросление Голда. Потеряв магию, она могла только полагаться на сообразительность и вменяемость пса, ибо другой возможности остановить его теперь не было. Уже на третьем месяце беременности щенок старался максимально защитить ее, реагируя на каждый шум, пребывая все время в золотой форме, ревниво и с неохотой подпускай к ней Румпеля. Ни разу не приняв во время ее беременности своей обычной формы, Голд все время находился где-то поблизости. Пес достиг своего максимального размера, поэтому передвижение по замку было затрудненным, но, к радости пса, и разочарованию Румпеля и Эммы, замок способствовал некоторым его перемещениям. Иногда двери замка сами расширялись, пропуская Голда в одну из комнат, тесня при этом хозяев, иногда, словно чувствуя настроение Эммы, замок не позволял псу проникнуть в комнату и тогда одна из морд обязательно выламывала двери, с любопытством просовывая свой золотой нос в комнату, пытаясь что-то вынюхать. Эмма раздраженно закатывала глаза, а Румпель лишь бессвязно ругался себе под нос. У них был еще один ребенок, непослушный, неуправляемый, тот, которому Румпель с трудом достигал до предплечья, тот, кто в любой миг готов был защитить своих хозяев, но в то же время, будучи еще молодым псом, желал играть со своими хозяевами.
К полному разочарованию мужчины, пес был немного неуклюжим. Поэтому однажды, разворачиваясь в гостиной, Голд случайно задел Румпеля золотым хвостом, приложив того головой об стену. Мужчина ненадолго потерял сознание, а Эмма в тот момент разрывалась между истерикой, шоком, и ощущением преждевременных родов. Девушка в тот день не на шутку перепугалась, как, наверное, и сам Голд, что пытался незаметно, со скулом, выскользнуть из комнаты. Выговор от Темной в тот день получили абсолютно все: Голд — за свою неуклюжесть, замок — за поощрение пса, Ворчун — за то, что не вовремя принес письмо и Румпель. Правда Эмма сначала привела его в чувство, пожалела, поцеловала, а потом разразилась гневной тирадой по поводу его неосмотрительности. В тот день виновники ее плохого настроения боялись взглянуть на разъяренную будущую мамочку, даже замок не баловал их волшебством.
— Может, мы будем спать в зале? — Румпель запрыгнул на стол, лукаво смотря на девушку, что пыталась устроиться среди подушек в своем кресле во главе стола. Почему-то именно здесь ей становилось легче.
— А когда будут схватки, ты понесешь меня обратно в комнату? — Эмма с завистью посмотрела на стол. Сейчас у нее не было возможности ни сесть, ни закинуть на него ноги.
— Ну… у нас всегда есть Голд… Эмма! — мужчина не успел увернуться от летящей в него подушки.
— Я тебе покажу — Голд! — Эмма вновь швырнула в мужчину подушку, которую он ловко поймал.
— А если в ответ брошу? — Румпель игриво приподнял бровь. Эмма самодовольно хмыкнула, указывая рукой в сторону холла, откуда донеслось нетерпеливое царапанье когтей по полу. — Нет, ну я так не играю, — мужчина кисло скривился, обреченно обнимая подушку. — Ты просто невыносима.
— Ты себя видел? Даже боюсь представить, какой характер будет у нашего сына.
— Дочки, — пропел мужчина, важно поднимая указательный пальцев вверх.
— Ну вот почему ты так уверен?! — воскликнула Эмма, всплеснув руками. Этот разговор они поднимали каждую неделю, и никто еще ни разу не сдавал своих позиций.
— Я — папа, я так чувствую, — он показал ей язык, не желая переводить этот спор в баталию.
— А я кто, по-твоему?! — Эмма зло покраснела, сжав ладони в кулаки. Хорошо, что они вновь не подняли тему имени для ребенка, примириться было бы сложнее…
— Сомнений нет — мама! — Румпель поймал еще одну адресованную ему подушку.
— Дурак! — Эмма лениво отмахнулась от мужчины, пытаясь скрыть улыбку.
Когда едва уловимая волна магии распространилась по замку, Эмма, громко вскрикнув, резко встала с кресла, схватившись за живот. Мужчина спрыгнул со стола, подходя к девушке и обнимая ее за плечи. Его взгляд был встревоженным и испуганным. Он знал, что необходимо было сделать, но мысли чудесным образом уступали панике.
За дверью зарычал и залаял Голд, с грохотом поднимаясь по лестнице.
— Ч-что? Схватки? Тебе больно?! Началось?! — Эмма обняла руками живот, судорожно вздохнув, она отрицательно качнула головой. На дрожащих ногах девушка выпрямилась, поддерживаемая своим мужчиной. — Что случилось?
— Все хорошо, Румпель… Все… — Эмма поморщилась, услышав лай доносящийся из дальнего восточного крыла замка. — У нас гости. Мне нужно туда, — Эмма освободилась из объятий мужчины, направляясь к выходу, придерживая рукой живот. Нужно было поторопиться.
— Эмма, тебе нужен покой. Какие гости?! — Румпель бросился за ней, но Эмма подняла руку, останавливая его.
— Этот гость ко мне, пожалуйста, позволь мне встретиться с ним наедине, — Эмма вперевалочку, поспешила к лестнице. Наверху громко лаял Голд, ломясь в одну из стен замка.
— Постой, — окликнул ее мужчина, не решаясь пойти за ней.
— Мне нужно поторопиться, там Голд. Прошу… — вздохнув, Румпель кивнул.
— Будь осторожна, — он вернулся в зал, надеясь на лучшее, прислушиваясь к шуму, доносившемуся из конца замка.
Эмма спешила изо всех сил. Кто мог подумать, что этот день когда-нибудь настанет? Девушка с трудом взобралась на четвертый этаж, пот стекал со лба, а руки предательски подрагивали. Но страх за ее гостя придавал ей сил. Завернув за нужный угол, Эмма увидела, как морда пса буквально вгрызается в двери комнаты, цепляясь клыками за едва державшиеся на петлях двери.
— Голд! Нельзя! — рыкнула девушка, торопясь к церберу. — Уйди!
Пес послушно замер, разрываясь между приказом хозяйки и долгом защищать ее от любой опасности.
— Все хорошо, Голд. Он свой. Он не причинит нам вреда. Друг, — девушка осторожно приблизилась к псу, протянув ему руку. Головы недоверчиво покосились на потрепанную дверь, но, прижав уши, покорно ткнулись металлическими носами ей в руку. — Вот так, молодец. Хороший, мальчик, — Эмма попыталась почесать его за ушком, хотя искренне сомневалась, что он может что-то почувствовать. — Не приходи сюда больше. Ладно? Не нужно, это друг. Наш друг, м? — Эмма взглянула в огненно-красные глаза пса, ища там каплю понимания. Словно почувствовав ее просьбу, Голд лизнул ей ладонь. — Молодец…. Иди к Румпелю, будь с ним. Ты ему сейчас очень нужен. Нам всем нужно набраться сил… — цербер покорно склонил голову и, бросив еще один взгляд на двери, покинул коридор.
Подойдя к двери, Эмма неуверенно замерла, руки нервно теребили подол ее свободной рубашки. Она не раз прокручивала в голове эту встречу, но никогда не думала, что это произойдет именно так, через знакомство с Голдом… Черт, он, должно быть, чертовски напуган сейчас!
Эмма толкнула двери, входя в комнату. На первый взгляд в этой комнате ничего не изменилось. Не могла же ее магия подвести? Краем глаза она заметила какое-то движение и, не успев среагировать на него, ощутила, как сбоку в тот же миг ее обняли, утыкаясь носом в плечо.
— Ээ… Ээээ…. — Темная потрясенно замерла, явно не ожидая такого поворота событий. Девушка по-разному представляла эту встречу и объяснения, но не так.
«Мерлин, я сейчас рожу. И тогда Румпель убьет нас всех…»
Ткань рубашки стала промокать от слез, а до ее слуха донесся тихий всхлип.
— Б-бэй? — руки неуверенно обняли мальчика за плечи. Его хватка усилилась, он цеплялся за ее рубашку, сильнее прижимаясь к ней, плача в плечо. — Мерлин, ребенок. Это был всего лишь Голд, папа рассказывал тебе о нем, он…. — Эмма замялась, пытаясь подобрать слово к их огромному увальню. — Эм… безобидный? — Эмма скривилась от собственного ответа. Безобидностью тут и не пахло. Стоять стало значительно сложнее, удерживая на себе вес мальчишки. Руки успокаивающе прогладили его по спине. Он не отвечал, продолжая плакать. Девушка нахмурилась, замерев от воспоминаний. Он мог сюда перенестись, только если ему угрожала опасность. – Бэй? Что случилось? — мальчик не ответил, громко всхлипнув.