Селена Касс
Спаси меня, воин
Пролог
Сазерленд, много лет назад…
Мэй бежала по лесу, не думая о том, что любой неверный шаг может отправить её на край пропасти. Ночь, абсолютно безлунная, не самое подходящее время для выхода в лес. Бабка Мэйбл говорила, что в такие ночи лучше сидеть за закрытой дверью у горящего очага. Мэй слушала ее, всегда. Но только не сегодня. Она не могла остаться дома. Ее душе и всему чем она дорожила, грозила настоящая опасность. Если что-то произойдет, ей этого не пережить.
Где-то совсем рядом дико и очень громко завыл волк. Мэй не позволила себе остановиться. Подхватив юбку, она понеслась вперед, все дальше и дальше углубляясь в лес. Она очень хорошо знала, за каким деревом нужно повернуть, чтобы пробежать по узкой опасной тропинке, которая разделяла поляну от опасного ущелья. Мэй не сбилась с пути, даже когда в боку сильно закололо. Лязг мечей, ударяющихся друг от друга, напугал Мэй больше чем желтые глаза хищников, светящиеся в темноте. В голове забил колокол тревоги. Она не успела. Не смогла поговорить с Дунканом о том, что случилось.
Слезы потекли по лицу, а на сердце появилось гнетущее чувство опасности. Мэй едва не запнулась об выступающий корень дерева, но все же смогла удержаться и восстановила равновесие, ухватившись за толстый ствол дерева. Ее взгляд упал через плечо к ущелью. Горная река ужасала своим бурным потоком, но вряд ли кто-то смог почувствовав его на себе, потом рассказать об этом. Еще никто не выжил, падая с такой высоты.
Порыв ветра ударил в Мэй, отчего ее длинные распущенные волосы взметнулись в лицо. Звук волчьего воя стал сильнее и ближе, будто совсем за спиной. Что если еще немного и острые зубы дикого зверя вопьются в ее тело? Или очередной ветряной удар снесет ее с тропинки прямо в обрыв? Мэй отвернулась и прижавшись лбом к дереву взмолилась о спасение. Но не о своем. Она бы с радостью приняла любую смерть, но только в обмен на жизнь Дункана. Без любимого мужа ее жизнь ничего не стоила.
Эта мысль придала ей сил. С предельной осторожностью, Мэй разжала вспотевшие руки и, сделав короткий шаг, отошла от дерева. Придется двигаться осторожнее, пока тропинка не начнет расширяться, превращаясь в широкую поляну. Мэй тяжело дышала, но больше ни разу не сбилась с пути и, как только ступила на безопасное место, снова бросилась вперед. Теперь ее уже никто не смог бы остановить.
Мэй ворвалась на поляну и от увиденного ее замутило. Двое мужчина, кружащихся друг напротив друга в древнем как сам мир танце воинов. Дункан и Юэн, прежде лучшие друзья, теперь были готовы выступить в схватке, итогом которой выступит сама Смерть.
Мэй сжала кулаки и шагнула вперед. Она должна остановить их чего бы ей это не стоило.
— Дункан, — прошептала Мэй, зная, что муж услышит ее слабый голос. Он чувствовал ее близость, как далеко бы они не стояли друг от друга. Порой для общения им не требовалось слов. Только взгляд, мимолетный или долгий.
Но сегодня, когда Дункан обернулся к ней, в его глазах не было привычного света любви. Тьма, не имеющая ничего общего с ночью, поглотила всю ясность во взоре его серых глаз. Презрение замерло в уголках твердых губ. Боль виднелась во всем его облике. И это очень напугало Мэй. Как ей жить, если муж откажется от нее? Сделает ли он это?
— Скажи ему правду, Мэй, — рассмеялcя Юэн, делая обманчиво легкое движение запястьем, которое тут же послало острие меча в ничем не защищенную грудь Дункана, — Скажи, как согревала мою постель, пока этот великий воин праздновал победу на поле боя.
Мэй показалось, что еще немного, и она потеряет сознание. Взоры мужчин обратились к ней. Ее муж и тот, кого она ненавидела всей душой. Негодяй, похитивший то, что принадлежало лишь ее мужу. Честь, ее тело. То, что она не смогла отстоять, даже борясь и брыкаясь.
— Я не давала своего согласия, — прошептала Мэй, делая один короткий и очень робкий шаг в сторону мужа. Дункан осадил ее резким взглядом, — Дункан прости меня.
Дункан зарычал. Его ноздри расширились от гнева, а костяшки пальцев побелели от того, как крепко он сжал рукоять меча. Мэй никогда прежде не видела мужа в таком состоянии. Сейчас, прямо в этот момент он ненавидел ее так же сильно, как раньше любил. Мэй всхлипнула и замотала головой. Ей пришлось обхватить себя руками за плечи, но без всякой надежды согреться. Она привыкла к холоду улицы, но не к тому холоду, который поселился в ее душе.
— Дункан, давай уйдем отсюда, — взмолилась Мэй, чувствуя, как по щекам текут слезы, — Я расскажу тебе все, что произошло. Прошу тебя, Дункан.