— Хорошо. Захочешь о чем-то рассказать — я тебя выслушаю. Пока будем работать с тем, что есть. Ты не отрицаешь, что ты Асаева, уже хорошо. Ратмир — твой муж?
— Откуда тебе известно имя моего мужа?
— Я всего лишь предположил. У меня в детстве был друг, Ратмир Асаев. А ты, судя по всему, его молоденькая жена.
— Д-друг?
Скажи мне, кто твой друг… Неужели Камиль такой же? Такой же жестокий и беспринципный человек, которому важны только деньги? Я ведь ничего о нем не знаю…
— Мы много лет уже не общаемся. Я и не вспоминал о нем до недавнего времени. Просто у твоего сына такое же родимое пятно, это привлекло мое внимание.
— Так ты с самого начала знал, кто я такая?
— Нет. Признаюсь тебе честно, я попросил одного человека накопать мне досье на тебя, но он еще занимается сбором информации, так что твою фамилию я узнал по чистой случайности. От охранника, как я уже сказал.
— Меня действительно ищут? — переспрашиваю с недоверием.
— Да. Причем копают очень серьезно. Мне важно знать, что ты сделала, Ален, чтобы я мог тебя защитить, понимаешь?
— Я просто ушла от мужа. Все.
— Не ври, смотря мне в глаза, голубоглазка. У тебя это паршиво получается. Может, если будешь тренироваться, выйдет что-то хорошее, но пока тебя выдает абсолютно все. Что у вас случилось с Ратмиром? Он ударил тебя? Это происходит на регулярной основе?
Взгляд Камиля падает на мои руки. Я машинально прижимаю ладонь к синяку, скрытому рукавом джемпера, и потираю это место на коже.
Мой муж не бил меня…на регулярной основе. Ратмир мог вспылить раз в пару-тройку месяцев, но обычно все выражалось в слишком сильной хватке его пальцев. Он кричал на меня, сжимал, толкал к стене, нависая сверху, но чтобы бить…
Такое было всего несколько раз. Один из них — когда я улыбалась его друзьям. У меня было хорошее настроение, и я забыла, как должна вести себя в их присутствии. Ратмир напомнил мне об этом пощечиной.
— Пожалуйста, не нужно больше вопросов.
— Нет, куколка, так не пойдет. Я буду задавать тебе вопросы, и ты будешь мне на них отвечать, иначе…
— Ударишь меня?
Лицо Камиля кривится так, будто прямо сейчас во рту он чувствует вкус свежего спелого лимона.
— Откуда такие мысли в твоей голове, красавица? Я не поднимаю руку на женщин, детей и стариков. А тебе, видимо, в своей жизни пришлось иметь дела со всякой швалью. Но не нужно, Ален, грести всех мужиков под одну модель поведения. Я хотел сказать, что иначе у нас обоих могут появиться ненужные проблемы.
— Извини, — тихо выдыхаю.
Он как будто бы сейчас отчитал меня, считая несмышленым ребенком. Хотя, возможно, Камиль именно такого мнения обо мне…
— Хорошо, голубоглазка, ты решила уйти от мужа. Почему нужно было делать это таким способом? Напоминаю, что в цивилизованных странах супругов разводят официально по заявлению, для этого не нужно убегать из дома в чем мать родила.
— Ратмир не позволит мне это сделать. У него есть связи и влияние. Он запрет меня дома и не будет никуда выпускать, посадит под охрану, которая даже в туалет меня будет сопровождать.
— Асаев так уже делал? — задумчиво интересуется Камиль, видя, как я нервничаю.
Через пару месяцев после свадьбы я хотела развестись с Ратмиром. Как раз после того, когда он ударил меня впервые. Его извинения не показались мне искренними, и я все рассказала отцу. Но тот лишь отмахнулся от меня, сказав, что я сама все придумала.
Мне даже удалось дойти до загса, но охранник Ратмира, который ходил за мной по пятам и о котором я не знала, сдал меня моему мужу. Асаев извинился еще раз с цветами и дорогими сережками, отвез меня к океану через неделю. Все эти семь дней я жила как под микроскопом перед его людьми. Вроде бы все замялось, но я на всю жизнь запомнила его слова, сказанные стальным спокойным голосом:
— От меня не уходят, Алена.
Если он не отпустил меня тогда, то сейчас и подавно не сделает этого. Мы с Давидом нужны ему.
— Я боюсь, что Ратмир заберет у меня сына. У меня нет работы и своего жилья… — говорю Камилю часть правды. Я все еще не доверяю этому мужчине, и вряд ли в ближайшее время это изменится.
— Это уже ближе хоть к каким-то вменяемым объяснениям. И что ты собиралась делать дальше, Алена? Прятаться в лесу, пока Асаеву не надоест тебя искать?
— Нет… Не знаю… Я не могу больше жить с ним под одной крышей. Что-нибудь придумала бы.
— Без денег, без документов, насколько я понимаю, придумала бы? Если ты так хотела сбежать, можно было организовать все хотя бы с одним чемоданом. И в кроссовках, а не в тапочках. Ты что-то мне недоговариваешь, Алена, и мне это не нравится. Я должен знать, во что я ввязываюсь.