Во взгляде Багрянского плещется надежда. Он смотрит на меня, как на единственную спасительную соломинку, а я ничего не могу ответить ему, потому что не ожидала такого разговора. Я представляла, что он появится в моей жизни и попытается снова начать просить прощения, и я готовила речь, которую непременно скажу ему, но теперь все те слова, которые я часами репетировала перед зеркалом, не подходили. Я не могла сказать ему то, что так сильно хотела, потому что он не просил простить его и вернуться. Он молил спасти жизнь его дочери…
— А если я замужем? Ты не думал об этом?
— Ты не замужем, Дымка! Я узнал о тебе все, что требовалось… У тебя даже молодого человека нет. Молю тебя, спаси мою дочь. Второго ребенка я заберу, тебе не придется оставлять его себе и воспитывать одной! Я хорошо заплачу тебе…
Последние слова почему-то задевают за живое, и я не могу проконтролировать себя, отвешивая Багрянскому звонкую пощечину.
— Я тебе не подстилка продажная, чтобы платить мне за рождение ребенка! — шиплю на него, с ненавистью глядя ему в глаза.
Желваки на лице мужчины начинают ходить. Мне кажется, что он хочет бросить какую-то гадость в мою сторону, но не делает этого, потому что от моего решения зависит жизнь его дочери.
— Что с ней? Не все заболевания можно вылечить перес…
Договорить мне Багрянский не дает.
— Апластическая анемия! И шансы полностью излечить этот недуг слишком высоки. Так ты согласна, Дымка?
Мы с бывшим смотрим друг другу в глаза, и между нами нарастает напряжение.
Что я должна ответить?
Глава 1. Дымка
Между мной и Багрянским нарастает напряжение, которое может взорвать воздух вокруг. Я хочу вырваться и снова сбежать от него, но в душе что-то нервно екает. Сердце будто бы сжимает кто-то. Как такое возможно? Почему моя сестра бросила свою больную дочь в столь бедственном положении? Вопросов много, но я не стану задавать их бывшему, потому что не хочу продолжать этот бессмысленный разговор.
— Ладно! Давай ты подумаешь немного, а завтра вечером дашь мне ответ. Хорошо? Прости, но у меня нет больше времени… Каждый день на счету. Дочка живет на препаратах, которые поддерживают ее здоровье!.. И я боюсь, что однажды они перестанут действовать…
Багрянский пытается надавить на жалость?
Думаю о том, что угрожай опасность жизни моего ребенка, то я сама бы сходила с ума и просила о помощи хоть самого черта. Эмоции переполняют, и я понимаю, что ненависть к бывшему не должна перевесить в принятии непростого решения.
Ничего не отвечаю ему и просто прохожу мимо. Багрянский не пытается остановить меня, хотя бы на этом спасибо. Наверное, он понял, что просить меня о прощении не имеет смысла — до ледяного сердца не достучаться, поэтому даже не пытается затронуть тему нашего прошлого.
Перед глазами снова проносится тот злополучный день, когда я приехала к жениху, чтобы сделать сюрприз, а он кувыркался с моей сестрой.
— Т-таня? — недоумение плескалось во взгляде Багрянского, пока я внутренне умирала.
Все хорошее, что было во мне, умерло в одно мгновение. Целую ночь я бродила по парку и рыдала, хотела в лепешку разбиться, только бы забыть увиденное, стереть из памяти проклятую измену, так сильно отпечатавшуюся в памяти.
Смахнув слезу со щеки, чтобы никто не увидел меня слабой, я возвращаюсь на свое рабочее место и пытаюсь переключиться на работу. Хочется спросить у начальника, сколько Багрянский заплатил ему за то, чтобы он отправил меня в командировку в родной город, но сил ругаться нет. Я просто хочу поскорее поехать домой, выпить крепкий кофе, отдающий терпкой горечью на кончике языка, укутаться в плед и уснуть. Странно, но на меня кофе действует, как самое лучшее снотворное. Возможно, хотя бы в этот раз кошмары не будут мучить меня, и я смогу поспать спокойно? Достаточно ведь того, что они ожили наяву!
День тянется слишком долго, а я ничего толкового сделать не успеваю. Голова раскалывается от боли и мыслей, что делать дальше. Я могла бы помочь Багрянскому спасти дочь и расстаться с ним раз и навсегда, но я не смогу оставить своего ребенка. Ребенка, о котором я и мечтать не могла раньше… Вот только получится ли у меня полюбить его, если я буду знать, что его отец — ненавистный мной человек? Да и гуманно ли это? Рожать одного малыша во имя спасения другого? Я знаю, что многие семьи, попавшие в бедственное положение, именно так и делают… Но они подходят осознанно к своему решению и рожают малыша, который будет жить в любви… А вот рожденный, как панацея… Может ли он стать любимым и желанным? Все эти мысли не дают мне покоя, но мне жаль девочку, которая мучается… Ей сейчас шесть, наверное… Она должна пойти в школу, но недуг не позволит ей учиться наравне с остальными.