До прихода Рона оставалось несколько минут. Ужасно нервничая, она надела платье и при помощи волшебной палочки привела в порядок волосы. Красивыми локонами они спадали на её плечи и обнаженную спину. Осталось лишь подправить макияж. Ужин уже стоял на столе.
«Ты прекрасна!» — подбодрил голос взволнованную девушку. Ему ужасно не хотелось, чтобы она отходила от зеркала. Ему было приятно смотреть на неё.
— Спасибо, — приняла она комплимент от голоса.
Раздался стук в дверь, и Гермиона поспешила открыть. На пороге стоял Рон. На нём были обычные джинсы и клетчатая рубашка, в которой он обычно ходил на работу. Гермиону насторожил такой вид. Будто парень пришел не на свидание. Не здороваясь, он зашёл в квартиру, даже не взглянув на Гермиону.
— Привет, неплохо выглядишь, — небрежно бросил он, входя в квартиру. Что? Неплохо выгляжу? Его слова больно полоснули по сердцу.
«Твой парень — идиот!» — тут же озвучил голос. Она ничего не ответила и направилась в гостиную за Роном.
— Гермиона, это ужин для меня? — проговорил Рон, осматривая стол и зажженные свечи. — Ты знаешь, мне приятно, что ты ждала меня, но я пришел всего лишь поговорить, — сказал он, посмотрев на нее как на пустое место. Его слова пронизывали душу холодом. Подбородок девушки задрожал.
— Вообще меня Джинни попросила. Она сама не решилась тебе рассказать. В общем, прости, что так вышло в тот день. Я хотел тебе давно рассказать. У нас с Мартой все серьёзно, и сейчас она ждёт ребенка. В общем, я женюсь. И, Гермиона, я бы хотел попросить тебя не приходить на Рождество в Нору, Марта не хочет видеть тебя в кругу нашей семьи, — он договорил и быстро вышел из квартиры.
Гермиона ловила воздух открытым ртом, будто её выбросило как рыбу на берег. По лицу заструились горячие слезы. Она прислонилась спиной к стене и медленно сползла вниз. Внутри клокотала обида. Он растоптал её, стёр в порошок, уничтожил. Громкие неудержимые рыдания вырывались из глубины души. И она рыдала. Рыдала так, как никогда.
«Эй, Гермиона… ты меня слышишь», — тихо сказал голос. «Если бы я мог, я бы врезал этому подонку. Ну всё, тише… Пожалуйста, успокойся. Он и мизинца твоего не стоит», — голос попытался утешить девушку. Она всё еще сидела на полу, устремив в пустоту взгляд. Тушь потекла, помада была размазана, плечи вздрагивали от немых всхлипов. Оттенок кожи стал бледным, словно она была фарфоровой куклой.
«Грейнджер, возьми себя в руки! Какого черта ты ревешь из-за этого нищеброда?» — резко выпалил голос. Почему он назвал рыжего мудака этим словом. Откуда он знал, что тот был не богат. Может, оценил его внешний вид? Или это было воспоминание?
— Заткнись! — резко выкрикнула девушка. — Убирайся из моей головы! Оставьте все меня в покое! — проорала Гермиона и снова предалась рыданиям, не заметив, как доползла до кровати.
Она проплакала всю ночь.
Наступило утро. Зимнее яркое солнце освещало комнату. Она лежала на кровати и смотрела в потолок. Стрелки часов ползли по циферблату. Солнце ушло в закат, на комнату опустилась тьма. Очередная ночь. А потом снова день.
«Так и будешь лежать? Совсем с ума сошла?» — сказал голос. «Решила морить себя голодом и жаждой? Не самая лучшая смерть», — язвительно сказал голос. Он хотел её разозлить, донимая своими репликами, чтобы она хоть что-то начала делать. Лучше бы занялась поиском его тела.
С утра, как и весь вчерашний день, беспрерывно звонил телефон. Гермиона не реагировала на шум вибрации, у неё не было ни сил, ни желания подымать трубку и говорить с кем-либо. Ближе к полудню раздражающий аппарат затих — разрядилась батарейка. Так даже лучше. И Гермиона продолжала смотреть в потолок.
Через минуту раздался настойчивый стук в дверь. Гермиона нехотя встала с кровати, но открывать не спешила. Просто стояла и смотрела на дверь. Стук повторился, а затем раздался решительный голос подруги.
— Гермиона Грейнджер, я знаю, что ты дома. Быстро открывай! Или в твою дверь полетит Бомбарда, и мне плевать, что подумают твои соседи-маглы! — гневно произнесла на одном дыхании Джиневра.
Гермиона открыла дверь и шаркающим шагом поплелась в гостиную.
— Уу, подруга, выглядишь ты ужасно, — сказала Джинни, осматривая девушку с ног до головы. — Этот козёл не стоит того, чтобы из-за него так убиваться.
«Полностью согласен», — вставил свою реплику голос.
— Заткнись, — сказала Гермиона.
— Что? — выпалила Джинни, широко раскрыв глаза.
— Я не тебе, Джинни, — и Гермиона рассказала подруге о своей проблеме, хоть изначально не собиралась этого делать. Но нужно было перевести тему разговора, она не хотела слушать о Роне.
— С ума сойти! — воскликнула подруга. — У тебя есть предположения, чей это голос?
— Да, есть. Думаю, это или Забини или Малфой, — ответила она. — Он точно из Слизерина, и он явно подвергся заклятию забвения. А ты же знаешь, что я сама стёрла память Забини, Малфою и Гойлу. Я уверена, что это точно не Гойл. Значит, кто-то из этих двоих, — продолжила размышления девушка.
— Да уж. А как узнать, кто именно? Это было три года назад. Мы даже не знаем, что с ними делали потом, куда их увезли, где они теперь живут. Мы ничего о них не знаем, — настороженно проговорила Джинни.
«Действительно, Уизли!» — он вспомнил фамилию девушки. «Вы вообще нихрена не знаете. Что Гермиона, ты разрешишь мне жить в твоей голове всегда? Хотя, конечно, не разрешишь, но у тебя нет выбора», — мерзким тоном произнёс голос. Гермиона закатила глаза. Ничего не ответив.
— Гермиона, я вообще пришла посмотреть, как ты. И мы с Гарри вечером пойдем в клуб. Может, ты пойдешь с нами. Тебе надо развеяться и выбросить из головы этого мудака! — Джинни посмотрела в глаза подруги, а потом уточнила: — Я про своего непутёвого брата.
— Ты ведь не отстанешь, пока я не соглашусь, — выдохнула девушка. — Хорошо, я пойду с вами, но ненадолго.
Джинни радостно обняла подругу и трансгрессировала.
Вечером Гермиона нехотя начала собираться в клуб. Натянула на себя темно-коричневое платье, длиной почти доходящее до колена, с рукавами три четверти и закрытым горлом.
«Скучнее не придумаешь! — тут же сообщил голос. — У тебя есть какие-нибудь девчачьи аксессуары: бусы, цепочки, брошки?»
Он что, советовал ей, как правильно одеваться? Гермиону ужасно раздражали его реплики. Нет, это не Гойл. Откуда этому неотесанному болвану знать тонкости женского гардероба. Тогда, может, Забини? Но они никогда не общались, и она совершенно не помнила его голос. Методом исключения оставался только Малфой.
Ну конечно! Только он с такой надменной интонацией мог критиковать её внешний вид, просто сознание его было ещё под воздействием стирающих память чар. Святой Мерлин, в её голове несколько дней жил Малфой! Девушке стало дурно. Уж кого, но этого слизеринца она хотела забыть как страшный сон и никогда в жизни вообще с ним не пересекаться. А теперь он был ближе, чем кто-либо. Его душа жила в ней, прикрепившись к её душе, его голос было так трудно заткнуть все эти дни. От напряжения снова заболела голова. В дверь постучали. Пришла Джинни.
— А где Гарри? — спросила Гермиона.
— Он не пойдет. У них очередное ЧП на работе.
Девушки вдвоем отправились в клуб. Музыка гремела. Они протиснулись к барной стойке и взяли по коктейлю.
— Джинни, не говори Гарри про то, что я рассказала тебе утром. Кажется, я знаю кто в моей голове, хоть и не уверенна в этом на сто процентов. Это Малфой, — резко выпалила Гермиона.
«Малфой? Это моя фамилия? Она мне нравится! — тут же отозвался голос. — А как меня зовут?»
— Драко, — коротко ответила девушка.
— Пойдем танцевать, — Джинни схватила подругу за руку и потащила в центр зала. Гермиона поплелась за ней.