Матвей вернулся в камеру неизменно хмурым. Зато живым и без намеков на раны, что не могло не радовать. Матвей одобрил сделку между Олесем и охотниками и сказал, что нужно договориться и друзьям: лучше быть хищником, чем жертвой. Никто от идеи в восторге не был. Но в шкуре министерской пешки сбежать проще.
Марк обдумывал новость. Он сомневался. Полагал, Лисицыны откажут им в просьбе пойти вслед за Олесем. Лидер внимательно изучал лицо каждого, кто находился в камере. Не хватало Лейсаны и Хмылки. Лейсану все еще пытали музыкой. Варвара сказала, для новичков такая пытка длится сутки. Хмылка скрылась в туалете сразу как вернулась из сто второй комнаты. Следы ее крови все еще влажно блестели на полу.
— Решено. Будем проситься, — прогнал тишину Марк.
Варвара прыснула со смеху.
— Вы серьезно считаете, что станете охотниками и сбежите? Умоляю. Нет шансов. Я точно знаю. Сериалова помните? Он влюблен в меня. До вас я больше года находилась здесь в одиночестве, и Дима часто приходил, общался со мной. Он-то и рассказал, через что прошел. Жаждете переметнуться? Вперед! Но учтите. Сначала один месяц вас тренируют, еще два после — с глаз не спускают. Первые три с половиной года живете под «охотничьим арестом», то есть привязаны к кураторам. Только на четвертом году заметите: вам доверяют. Из тюрьмы сбежать шансов больше. И это при том, что выбраться отсюда не-во-змо-жно.
— Если Сериалов влюблен в тебя, почему ты еще здесь? — подняла голову Аксинья.
— Потому что он — трус и слабак. И я лучше сгнию в камере, чем стану одной из этих.
Через три дня придет приказ о назначении Олеся Азарова магом-охотником. Катерина сказала, из-за торжествующего в стране бюрократизма многие дела затягиваются на недели, и по современным меркам семьдесят два часа ожидания — очень даже быстро. Она пообещала, что его больше не тронут. На просьбу не трогать сокамерников она только рассмеялась.
— Как думаете, правда, что люди хотят нашей смерти? — едва слышно спросил Олесь.
Варвара указала на него пальцем и со скепсисом взглянула на Матвея.
— И он — твой парень? Небо и земля.
— А что такого? — недоумевал Олесь.
— Ты случаем не из параллельного мира? — Олесь теперь заметил, что голос у Варвары грубый. — Три часа назад тебя пытала Катерина — самка из отряда приматов. И еще пять или шесть миллиардов приматов хотят сделать с тобой то же самое. В каком месте ты увидел у них желание тебе помочь?
Проскользнувшая между ног Сатана привела Олеся к мысли: быть человеком разумным само по себе уже наказание. В нем зарождалось странное и прежде незнакомое чувство. Неприятное, противное и пугающее. Кажется, он ошибался в людях.
Потрепав хаски, Олесь поднялся и направился в туалет. Матвей встал, чтобы последовать за ним, но жестом ладони Олесь попросил остаться. Он перешагнул пятна крови и оказался по другую сторону двери. Когда-то белые, но теперь кровавые кроссовки вновь наступили на страшную, пахнущую железом, жидкость.
Под раковиной, скорчившись, лежала Хмылка. Светлые волосы девушки слиплись и окрасились от крови. Открытые глаза неподвижно смотрели на стену. Изредка они закрывались. Олесь не мог угадать: отчужденное поведение подруги связано с мощной вспышкой гнева в лесу или с попаданием в тюрьму?
Отбросив мысли, Олесь прилег рядом, уткнулся в теплый живот подруги и разрыдался.
— Зачем? Почему они так жестоки?
Вопросы ответов не требовали. Во всяком случае, так посчитала Хмылка. Ее взгляд сдвинулся с мертвой точки и уперся в Олеся. Ладонь девушки коснулась его спины. Он услышал всхлип. Слишком много слез стекало с щек и смешивалось с кровью. Слишком много боли в них скопилось. Они прижались друг к другу и временно покинули страшную реальность.
Ему снились звезды. Мертвые звезды. Такие родные, но одновременно далекие холодные синие глаза Матвея. Олесь растворялся в космосе и наблюдал за смертью множества точек. В пределах миллионов световых лет он был одинок. Космос сжимал его и выталкивал из себя. Скопление звезд отдалялось, пока Олесь не оказался вытолкнут в сто вторую комнату. Перед ним в болоте крови лежал Матвей, широко раскрыв глаза. Зрачки его вытянулись, как у кошки, и молодые синие звезды, которые должны быть горячими, погасли, покрывшись коркой льда.
— Завтрак! — громкий голос раздатчицы разбудил Олеся.
Стуча половником по кастрюле и тарелкам, женщина раздавала кашу «дружбу» подходившим заключенным. Олесь взял тарелку, а из ведра на нижней полке достал два кусочка ржаного хлеба. Во вторую руку ему всунули сладко пахнущий кофейный напиток в железной кружке. Раздатчица вывезла грохочущий стол и закрыла за собой дверь.