Помогаю открыть дверь Еве, замок по-прежнему поддается с трудом.
— Вызови завтра сантехника, пусть поменяют замок на новый, — говорю ей, стоя в коридоре.
И уйти не могу просто так, и бесит. Ну, что я забыл в этой чужой квартире? Почему не свалил прямо сейчас, когда была возможность? Стою тут, топчусь, с носка на пятку перекатываясь, разглядываю Еву.
А она скидывает с себя бабушкину кофту, распускает тяжелые густые волосы.
Они рассыпаются по плечам, и мне хочется коснуться их, вдохнуть запах шампуня, который я чувствую даже стоя на расстоянии в несколько шагов.
— Да, — говорит она растерянно, и я чувствую, что мыслями Ева далека от меня, — позову.
— Что ты будешь делать завтра?
Вопрос звучит двусмысленно, я всего лишь хочу знать, отправится она искать тетку или нет.
— Пройдусь по соседям, спрошу, кто что слышал. Наверное, надо сейчас идти, по соседним дворам, вдруг она где-то тут? Но я не могу. Просто сил нет сделать хотя бы еще один шажок.
Она и вправду еле стоит, голос уставший и сонный. Опускается тяжело на тумбу шкафа, вытягивает вперед ноги, с которых так и не сняла обувь, и я только сейчас понимаю почему: шнурки, их надо развязать.
Я опускаюсь молча на корточки, беру одну ногу за щиколотку, узкую, изящную, и принимаюсь развязывать шнурки. Туфли никуда не годятся, наверняка, их носила чокнутая тетка, и Ева смотрится в этой обуви совершенно нелепо.
— Ты что делаешь? — сонная оторопь тут же слетает с нее, она пытается выдернуть ногу, но я держу ее крепко.
— У тебя проблемы со зрением? — я скидываю первую туфлю, но вторую ногу Ева прячет, отводя ее в сторону, — ну что за детский сад? Ты устала, я решил тебе помочь. Давай сюда ногу.
— Я и сама могу, — говорит твердо и пытается наклониться, но тут же ойкает, хватаясь за живот.
— Что такое?
Черт, не хватало только еще, чтобы с ребенком что-нибудь случилось. Я смотрю на ее выпирающий живот, и трудно представить, что там внутри — живое существо. Это так странно, космически почти.
— Ему не нравится, когда я так делаю. Наклоняюсь, — поясняет она.
А я с минуту, наверное, вникаю в смысл фразы «ему не нравится». Он же еще мелкий совсем, может, даже хвост не отпал, а уже — не нравится?
Интересно, каково это, ощущать движения ребенка в животе? Я видел только в рекламе, никогда не доводилось касаться… и не хочу.
Зачем? В этом жесте слишком много интимного, так должны делать только любящие друг друга люди, которые хотят и ждут ребенка.
Мой максимум — помочь снять обувь, да и то, теперь кажется, что это был совсем неуместный жест.
Кряхтя, Ева скидывает с себя вторую туфлю, я поднимаюсь и отхожу в сторону.
— Ну, ладно. Я поехал.
Пауза. Если она скажет остаться…
— Хорошо, — кивает Ева, но на меня не смотрит, избегает прямого взгляда.
— Изнутри замок закрывается? — кивает в ответ, — запрись на все засовы. И если что, — я все же не сдерживаюсь, — если что-то случится, сразу звони мне.
Я оставляю визитку с номером на тумбочке возле зеркала и выхожу на площадку. За моей спиной закрывается дверь, я дожидаюсь, когда щелкнут замки, и кубарем скатываюсь с лестницы.
Глава 10. Ева
Со сном бороться совсем нет сил.
Сонливость и стала первым признаком беременности — еще до того, как случилась задержка.
Поначалу я решила, что всему виной весна, авитаминоз. В любую свободную минуту только прилечь и хотелось, закрыть глаза и чтобы никто не трогал… Мыслей даже не было о том, что внутри меня зарождается новая жизнь. Просто работала, училась, а в оставшееся время спала. Благо тетке моей в тот момент было все равно, лишь бы кушать сварено. Возможно, будь тетя Мила в своем уме, она бы поняла, что со мной творится.
Только я со своими проблемами всегда один на один.
И тогда.
И сейчас.
Сон, тревожный, неглубокий, облегчения не приносит. Я без конца открываю глаза, но подняться, выйти из дома не могу. Руки и ноги по тонне каждая, и живот тянет. Задираю платье, нащупываю его ладонью. Под кожей плотно, и я знаю, что это тонус. Думаю, что в аптечке остались и ношпа, и папаверин, но и до них дойти мочи нет.
Встаю в шесть, добредаю до кухни, ставя почти наощупь чайник. Нужно идти, тетю искать, спрашивать соседей, вдруг они что-то слышали. Соседние дворы осмотреть.
По-хорошему, этим нужно было заняться еще вчера.
Только что-то мне подсказывает, что все зря, и не найду я тетю на лавочке у соседнего дома… Нет у нее ключей от квартиры, не могла она выйти и запереть дверь. И замок не защелкивается сам, старый он, ненадежный. И все, что отделяет меня от внешнего мира — хлипкий засов и дверная цепочка.