— Не надо, — машет он головой, — вам нужнее. Оставьте себе, — и отводит мою ладонь, а мне эти деньги руки жгут.
— Нет, возьмите! — прошу с нажимом, но он отступает, а деньги из моих пальцев падают на пол, разлетаясь по разные стороны.
Монетки катятся под прилавок, к ногам покупателей, а я смотрю на них и плачу.
Опускаюсь неловко на колени, придерживая живот и начинаю собирать их.
Потому что эти деньги — мне нужны.
Потому что мне надо хорошо питаться и кормить своего сына.
Я справлюсь. Мне тяжело, но я смогу, и мне для этого совсем не нужен ни чужой мужчина, который будет за меня платить, ни Егор Баринов, который отказался от нас с сыном задолго до его рождения.
Глава 1. Ева
— Где ты шлялась?!
Тетя Мила стоит на пороге, уперев кулаки в бока. Взгляд, которым она одаривает меня, не сулит ничего доброго.
Я пытаюсь протиснуться мимо нее в квартиру, но это тяжело — мешает живот. А она стоит, как гора, не обойти.
Я вынуждено останавливаюсь и говорю ей устало:
— Тетя Мила, я очень хочу пить. Пропусти меня, пожалуйста.
— А я хочу есть! Ты меня совсем не кормишь! Бросила меня одну, сбежала, а я тебе мать родную заменила! — она накручивает сама себя, и голос от слова к слову становится все громче. Слышу легкий скрип соседней двери — значит, тетя Таня подслушивает, она когда наваливается, дверь всегда скрипит.
Я тяжело вздыхаю.
— Я купила продукты, — и показываю в доказательство пакет. Только после этого тетя отступает, вырывая его у меня из рук.
Я скидываю, наконец, балетки. В последнее время ноги отекают и вся моя обувь стала тесной, приходится ходить в старых тетиных туфлях, пока не получится купить что-нибудь поудобнее.
И подешевле.
— Тут нет ничего нормально. Ты опять будешь варить мне пустую кашу? Почему ты вечно кормишь меня кашей? А сама где-нибудь ешь нормальную еду, только бы со мной не делиться! Я хочу мяса, хочу яблоки, сливу!
— Я тоже хочу яблоки и сливу, — знаю, что нельзя отвечать, но все равно не сдерживаюсь.
— Ты моришь меня голодом! Ты хочешь сжить меня со свету, а потом жить здесь со своим байстрюком! Неблагодарная!
Тетя Мила специально повышает голос, чтобы соседи слышали. Скандалы она закатывает мастерски, и всегда привлекает к ним чужих людей, иначе — неинтересно.
Я прячусь в ванной, чтобы не слышать ее слов, закрываю дверь на шпингалет и устало прижимаюсь к ней.
Ребенок пинается настойчиво, и я шепчу ему:
— Ее нужно пожалеть, она не виновата, мой хороший.
Тетя Мила — родная сестра моего папы.
Она приезжала к нам в гости, всегда красиво одетая, с уложенными в прическу волосами. От нее пахло вкусными духами, тетя Мила любила и умела красиво одеваться, и всегда баловала меня подарками. Все самые красивые куклы и игрушки, моя первая Барби — все это досталось мне от нее.
Когда я родилась, ей исполнилось сорок три.
Через семь лет, перед первым классом, мы поехали к тете на юбилей. Она жила у моря, мы останавливались у нее каждый год и месяц я купалась, бегала по пляжу и собирала ракушки. Это было самое счастливое воспоминание из детства.
До города, в котором жила тетя, оставалось всего немного, и папа, несмотря на то, что был поздний вечер, решил поднажать. Моросил мелкий дождь, я спала на заднем сидении, обнявшись с мягким медведем, с которым не расставалась.
А дальше — дальше была авария. Все, что я запомнила о ней — громкий скрежет металла, а потом наша машина перевернулась, и мир замелькал, встав с ног на голову несколько раз подряд.
Пахло гарью и чем-то неприятным, от этого запаха сжимался предательски желудок и становилось страшно. Мою левую ногу зажало между сидениями, лодыжка попала как в тиски, я не могла ею пошевелить.
— Мам, — позвала я, боясь расплакаться, — пап! Нога!
Но ответить было уже некому.
Я осталась жить с тетей Милой.
Она заменила мне и мать, и отца, своих детей у нее не было. Тетя заплетала мне косы, учила играть на пианино, на утренниках всегда сидела на первом ряду и громче всех хлопала.
Тетя Мила окружала меня любовью, как могла и я любила и ценила ее в ответ. Но пару лет назад ее поведение изменилось. Она стала забывать, куда кладет вещи, могла выйти на улицу в ночной рубашке. Аппетит стал неуемным, а в речи проскальзывали странные фразы.
О том, что тетя медленно сходит с ума, первым мне сказал молодой терапевт, заменявший участкового врача.
Я помню его жалостливый взгляд и слова: