— Да ваша затея — сплошная непредсказуемость! — вышел из себя Галиндо, — этот де ла Вега — я говорю об отце — очень опасен! С ним вообще лучше не связываться! Он вечно лезет вперед, во всем желает разобраться сам, он надоедлив, как заноза в…пятке, и к тому же имеет огромное влияние на остальных ранчеро, и не только в Лос-Анхелесе!
— Ну и что? Зато он богат. А Орлу нужны деньги.
— Вы просто не представляете, с кем имеете дело! Думаете, он послушно побежит отдавать вам выкуп?! Ха! Да он уже собрал своих вакеро и нескольких донов и разбил их на отряды! Старик упрям, они перероют все холмы, но найдут щенка!
На смуглом, обветренном лице Сепульведы проступила сухая усмешка.
— Пусть ищут. За день — два они точно его не найдут. А потом мне наскучит ждать.
— Где вы его спрятали?
— Мне подсказал местечко один любезный молодой человек.
Дон Карлос раздраженно вздохнул.
— Вы слишком самоуверенны, сеньор! В вашем плане много недочетов…
— В этом вся соль. Вы играете в карты, сеньор Галиндо? Я, видите ли, люблю подумать и поиграть втемную. Какой азарт! И какое торжество, когда победа за тобой. Сейчас у меня на ниточках несколько человек сразу — тем приятнее будет одержать верх.
— А если вы попадетесь?
— На этот раз?! — дон Роке вдруг оскалился, как дикий зверь. — Нет! Этот старый осел принесет мне деньги — столько, сколько я захочу, иначе его сынок пострадает! У меня с ним свои счеты…
— Так вы знаете семью де ла Вега?
— Знаю ли я? Да этого дона Алехандро я мечтаю насадить на нож уже лет пятнадцать! Проклятый гордец! Но нет, тут нужно действовать тоньше, чтоб он все прочувствовал, все… — Сепульведа занес над столом кулак, но неожиданно успокоился и улыбнулся одним краем губ. — Его сын славный сеньорито, а какой красавец! Такого сына никто не захочет потерять. Знаете, дон Карлос, вчера, когда мы сидели с ним и с этим сержантом в таверне, он пригласил меня к себе на асьенду! Как мило!
— Диего де ла Вега просто никчемный поэт-бездельник, неспособный на мужской поступок… — отмахнулся судья, и тут до него дошло, что сказал Сепульведа, — Что?! Вы…вас видели?! И после этого вы приходите ко мне? Вы подвергаете риску не только себя, сеньор — все наше дело! Вы что, думаете, о вас не вспомнят — этот Гарсия, хоть и тупица, но он слышал ваш разговор и знает, ваше имя!
Дон Роке вытащил сигару изо рта и, запрокинув голову, протяжно расхохотался.
— Ха-ха! Конечно, они обо мне вспомнят! И пусть дон Алехандро вдоволь поломает голову — что же это за дорогой друг дон Роке Сепульведа!
*вакеро (от исп. vaca — корова) — то же что ковбой, пастух.
**мескаль — алкогольный напиток из сока агавы.
***чапараль — (исп. chaparral, от chaparro — заросли кустарникового дуба) — заросли многолетних вечнозеленых кустарников высотой обычно до 2 м (отдельные деревья могут быть выше, до 5 м).
========== Часть 3 ==========
— Так что, будем знакомы, сеньоры? — говорил Диего де ла Вега, вытирая рукавом мокрое лицо (он просил пить, и разбойники, не мудрствуя лукаво, сунули его носом в ручей). — Кто из вас Санчо, кто — Лопе?
Ответом ему были недовольные взгляды. Метисы, привязав лошадей, сели за поздний завтрак, и им не нравилось, что их отвлекали. А Диего даже здесь не отходил от роли; кроме того, ему хотелось прощупать почву, поближе познакомиться со своими похитителями, и теперь он старательно ломал комедию и готов был даже к тому, что его сочтут за полного недоумка.
— Вы ужасно невежливы! — вещал молодой кабальеро, — но я вас извиняю. Врагов следует прощать…м-да. Наверное, вы не выспались, как и я. О! Знаете, моя няня говорила мне в детстве, что когда мужчина голоден — он зол, как горный медведь. Голодный горный медведь… Не знаю: на себе не замечал. Но доказательства ее слов налицо…
— Ты можешь заткнуться? — для пущей убедительности один из метисов потряс ножом. Диего вскинул связанные руки, и, не удержав равновесия, свалился набок. Разбойники обменялись усмешками.
— Вы не должны мне угрожать, — возмущенно воскликнул Диего, — ведь за меня заплатят выкуп!.. Наверное. Признаться, меня похитили первый раз в жизни. В этом есть что-то романтичное, если бы еще не немели руки. Послушайте, вы не могли бы ослабить веревки? Они врезаются в запястья, а это ужасно неприятно!
— Обойдешься, сеньорито.
Диего укоризненно покачал головой.
— У вас нет сердца… И вы не ответили на мой вопрос — как мне вас называть? Не хотите? Что ж, хорошо. Тогда ты будешь… — вперив взгляд в морщинистого длинноволосого парня в грязном платке, Диего дождался, пока пауза не станет напряженной, — Фобос, а ты, — пришла очередь очень упитанного силача с кривым носом, — Деймос*. Эээ, сеньор Деймос, я сегодня еще не завтракал, не поделитесь лепешкой?
— Я Лопе! — грозно прорычал верзила, едва не подавившись, — если будешь ругаться, на себя пеняй!
— Благодарю, Лопе. Очарован.
— Не заговаривай нам зубы. — насмешливо вмешался Санчо, — Как будто мы не видим, что тебе не терпится сбежать! Даже не пытайся — разукрасим так, что папаша не узнает своего сыночка!
— Сбежать?! Конечно, это было бы чудесно. Но разве от вас сбежишь?.. А мне так хочется размять пальцы и…и поиграть на пианино.
Метисы невольно рассмеялись. Между тем, Диего даже не лгал — поиграть на пианино действительно хотелось. Когда требовалось серьезно о чем-то подумать, он часто садился за пианино. Отца это доводило до бешенства — ему казалось, что сын ведет себя ужасно безответственно в самые важные моменты.
Молодой человек отбросил воспоминания и попытался прояснить ситуацию:
— Так кто ваш сеньор и что ему нужно?
— Слушай, сеньорито, все, что от тебя требуется — сидеть спокойно и не доставлять нам хлопот. Когда твой папаша отдаст нашему сеньору денежки, ты вернешься домой. Так что не задавай лишних вопросов. — Санчо с неприязнью посмотрел на пленника и вгрызся в сушеное мясо.
Диего поморщился, но через секунду улыбнулся. А потом тихо лег, глядя, как прозрачные струи ручья бегут по камешкам и мелкая россыпь брызг сверкает под лучами жаркого солнца.
— Посмотрите вокруг! — посоветовал он, — Здесь прелестно, не так ли?..
— Странный парень, — негромко сказал Лопе. Разбойники косились на молодого пленника с легким непониманием. Они привыкли, что похищенные мужчины, женщины и дети или испуганно плакали, или ругались, молили, плевались ядом и напрасно угрожали негодяям, что, мол, когда вас поймают — непременно повесят. Этот юноша отнесся к своему злоключению философски, но так как ни Лопе, ни Санчо о философии ничего не слышали, поведение молодого де ла Веги казалось им очень странным. Он с непосредственностью и спокойствием невинного ребенка нес какую-то чушь, восхищался природой, будто это не у него крепко связаны руки и ноги, и не похитители сидят неподалеку, а хорошие знакомые. Кажется, он даже не боялся.
Насытившись, Санчо ушел на наблюдательный пост — вершину скалы, чтобы наблюдать за окрестностям и в случае чего быстро скрыться. Лопе лениво развалился на расстеленном на камнях индейском одеяле и точил свой нож. Диего негромко пел душераздирающий романс о несчастной любви. Эту песню он слышал давно, в таверне ее пел какой-то бродяга. Слова Диего почти не запомнил, только мелодичный печальный напев остался в памяти. И теперь молодой кабальеро импровизировал, одновременно пытаясь расслабить узел стягивающей запястья веревки.
«Печальные ночи
Вдали от тебя!
Не свидимся больше с тобой.
Забыть бы хотел голос твой навсегда,
Твои поцелуи, querida…»**
Противные лязгающие звуки поредели, а затем и вовсе стихли. Диего невольно улыбнулся. И индейцы, и испанцы любят музыку, а песни могут тронуть сердце самого закоренелого разбойника, стоит задеть нужную струну… Сила чувства же и выразительный голос с лихвой затмят посредственность виршей. Главное, чтобы этот Лопе не пригляделся, чем, помимо пения, занят пленник. Проклятый узел не поддавался, здесь нужен был или нож, или зубы, и Диего принялся за веревки на ногах, радуясь, что руки связаны впереди, а не за спиной.