Это все пустяки. Важно лишь то, что она в его объятиях и хотя бы на несколько минут чувствует себя под его опекой.
Джейс подхватил Дэниэль на руки, уселся с ней на кушетку и стал качать, как ребенка. А она оплакивала маленькую одинокую девочку, которая превратилась теперь в одинокую женщину. Оплакивала те долгие годы, когда была лишена ласк Джейса. Но более всего она плакала из-за того, что всю свою жизнь жаждет любви, а любовь обходит ее стороной, ускользает от нее.
Успокоившись, Дэниэль еще некоторое время продолжала лежать у него на коленях, изредка всхлипывая. А он ласково поглаживал ее голову, прижатую к его груди. Наконец Джейс прервал молчание:
— Не хочешь ли рассказать, как все прошло?
— Папа был недоволен.
Джейс промолчал, но глаза его гневно запылали.
— О Джейс, я, наверное, совершила ужасную ошибку!
— Выйдя за меня замуж? — Он рассердился еще больше.
И тут внезапно на нее нашло озарение. Дэниэль поняла, что любит этого мужчину, любит всей душой и сердцем и что брак с ним — самое лучшее и правильное, что она сделала за всю свою жизнь.
— Нет, я не об этом. — Она притянула его голову к себе и нежно поцеловала. Ей так хотелось сообщить Джейсу о своем открытии.
Он ответил ей поцелуем, лишенным не только страсти, но и тепла. Отчаявшись, она провела языком по его губам, и он, не выдержав, застонал.
— Джейс, давай попробуем еще раз. Я не хочу относиться к нашему венчанию как к игре. Пусть наш брак станет настоящим. Я понимаю, как трудно тебе все это далось. И мне очень жаль, что я была вынуждена просить у тебя денег. Прости меня.
— Мне претила мысль, что я покупаю женщину, с которой хочу провести всю свою жизнь. Вот и сказал то, чего вовсе не думаю.
— Понимаю. — Она приложила палец к его губам. — Забудем об этом.
Он хотел снять ее с коленей, но Дэниэль не отпускала его, решив во что бы то ни стало немедленно доказать ему свою любовь. Кончилось тем, что он, целуя, положил ее на кожаный диван, без слов принимая ее предложение.
Мягкими нежными прикосновениями он гладил ее, успокаивая, стараясь заставить забыть о всех неприятностях этого дня. Потом она снова о них вспомнит, но только не сейчас. Сейчас ей не хотелось думать о грустном.
Их блаженство нарушил телефонный звонок.
— Проклятие! — простонал Джейс, отрываясь от ее губ, и пошел к аппарату. — Прости, дорогая, но я жду весьма важного для меня звонка.
Дэниэль, продолжая лежать на диване, старалась разобраться в своих сложных чувствах. Да, она любит Джейса Фаррела. И обязательно найдет способ ладить с ним. Они будут счастливы — уж она об этом позаботится. Обретя наконец любовь, которую искала всю свою жизнь, она ее теперь не упустит.
— Дорогая, как трудно покинуть тебя хоть на несколько часов, — произнес Джейс, нахмурившись. — Но придется.
Дэниэль слышала, как он вышел, завел свой пикап, выехал со двора, и лишь после этого она поднялась с дивана, таинственно улыбаясь. Она завоюет Джейса Фаррела. Он полюбит ее снова.
Вспомнив, что их вещи еще не распакованы, она открыла чемоданы и развесила в шкафу свои туалеты. Затем распечатала коробку со скульптурой — талисманом их будущего счастья.
Вынув ее из оберток, она поставила статуэтку на шкаф и благоговейно провела по ней рукой. Двое любовников, слившихся на всю жизнь в страстном объятии, — символ того, каким может, нет, не может, а неизбежно станет их брак.
Дэниэль услышала громкий стук в дверь. Затем дверь с шумом распахнулась, раздался голос отца, звавшего Дэниэль. Она поспешила к лестнице.
— Я здесь, папочка. — И она стремительно сбежала вниз. Может, все уладится. Если они с отцом помирятся, жизнь ее будет близка к совершенству. Но при виде его она замедлила шаг.
Перед ней стоял совсем другой человек.
Обычно сильный и уверенный в себе, Симмонс теперь казался даже меньше ростом. Бледный, расстроенный, без обычного блеска в глазах, он выглядел стариком.
И всему виной она: вышла замуж за ненавистного ему Джейса, но все равно в этом не раскаивается.
— Папочка?
— Прости старика за вспышку. — Он протянул к ней руки, словно умоляя о прощении.
Ни секунды не колеблясь, она бросилась в его объятия. Какое счастье, она его не потеряла!
— Пойдем, я сделаю кофе, мы посидим и поговорим.
— Кофе я больше не пью, давление слишком высокое.
Ее снова кольнуло острое чувство вины. Взяв отца под руку, она повела его в гостиную.
— Садись. Надо же нам поговорить.
Его взгляд остановился на медальоне.