А потом Эредан вспомнил о своих “сладких дырочках”. На этом месте Лэйме покраснел и, покосившись на разомлевших “дырочек”, с осуждением сказал: “Имей уважение к своей семье, приятель, чтобы больше я таких слов не слышал”.
— Простите, сэр! — улыбнулся ничуть не смущенный пламенный. — Так значит, я сказал про своих сладких милашек Ясси, как же типа я их брошу, бедняжек, а тот и говорит — познакомь их с супругой, да и бери, мол, всех с собой младшими мужьями, супруга, мол, вряд ли против будет, только обрадуется. А то ты, Эредан, типа, и с выводком не справишься и готовишь-то, как говно, сосиски с манной кашей…
— Я не говорил про говно! — возмутился Ясси, сверкая глазами, и все засмеялись, а Лэйме заметил:
— Ты всегда говоришь это, милый, только другими словами, — и Ясси растерял от негодования все слова, только пыхтел и прожигал его взглядом.
Тут к Эредану бросился еще один темный и со слезами на глазах протянул руки:
— А я, а как же я, ты меня забыл?
— А с тобой мы разве крутили? — поразился Эредан.
— Каждый день в подсобке рядом с подвалом, — всхлипнул темный, — ты еще мою попку яблочком называл…
— Так что ж ты ни разу на свет не вылез! — воскликнул Эредан и притянул к себе красного и мокрого от слез темного.
Выяснилось, что пару месяцев назад Эредан зашел в ту подсобку за каким-то инструментом и обнаружил застрявшую между полок “голую попку, похожую на бело-розовое яблочко”. Разумеется, пламенный это “яблочко” тут же пощипал и погладил, а когда оно начало призывно крутиться, то и оприходовал. После секса он попытался вытащить обладателя “яблочка” за ногу, но тот развизжался и ввинтился в щель между полок. И Эредан не стал гоняться за столь страстно желающим сохранить свою анонимность темным, но с тех пор приходил в подсобку каждый день в одно и то же время и всегда находил свое “яблочко” на месте.
— Хорошо, я тебя тоже познакомлю с девчонкой, но чтобы о блядстве своем немедленно забыл, найду еще раз где с голой жопой — отдеру прямо по ней ремнем! — сказал Эредан сурово.
“Я же только к тебе, только к тебе, почему блядство”, — разрыдался темный, и все пламенные принялись уверять Эредана, что никакого яблочка в той подсобке ни разу не находили. После этого темного сфотографировали и послали невесте, как кандидата в шестые мужья. И через десять минут пришел ответ, который Эредан всем продемонстрировал: “Милашка! Приводи его завтра к десяти на знакомство, мой ненасытный огненный ящер, но чтобы это был последний, а то родичи засмеют”.
“Отлично, значит до пяти можно натащить! — обрадовались пламенные. — Во живем, братья! Так и верность хранить легко, не то что там было!”
И Лэйме грустно улыбнулся, поняв, что этим словом — “там” — они обозначают теперь Родину. Он отошел к фонтану у бассейна. Когда-то он сам помогал делать и этот фонтан, и заполнять бассейн. Теперь фонтан был обнесен оградкой из оплетенных разноцветных бутылок, в каждой из которых росло что-то светящееся. А у бассейна с одной стороны стоял высокий трамплин, а с другой — горка.
К Лэйме подошел Эйтан, на этот раз не скрываясь, и, молча развернув к себе за плечи, прижался к его холодным губам своими — горячими и крепко сжатыми. И Лэйме почувствовал его Пламя, не яростно выжигающее, как у пламенных офицеров, и не похожее на ледяное, до смертельного ожога, дыхание Бездны, как у Тэргона. Жар низкородного пламенного был подобен теплу костра или камина, и он не убивал, а мягко грел.
— Так ты все же решил не отступаться и стребовать обещанное? — спросил Лэйме с легкой улыбкой.
Эйтан молча кивнул и потянул его в здание приюта, а потом завел в пустую комнату, в которой были письменный стол и кушетка. Лэйме повесил китель на стул. И открыл было рот, чтобы спросить, чей кабинет они собираются осквернить, но Эйтан снова его поцеловал.
И Лэйме почувствовал, как жар чужого Пламени пробежался по его позвоночнику, вызывая дрожь возбуждения. Они упали на кушетку, и Лэйме, оказавшийся сверху, запустил руку под рубашку Эйтана и огладил рельефный живот и грудь, наслаждаясь ощущением всех этих кубиков и перекатывающихся под ладонью мускулов, которыми так щедро одарены пламенные.
Глаза Эйтана оранжево светились в полумраке, когда Лэйме освобождал его от одежды.
— Ты красивый, — хрипло сказал Лэйме, с трудом отрывая от него руки.
Эйтан едва заметно самодовольно усмехнулся, а Лэйме расслабил узел своего галстука, собираясь его снять.
— Останьтесь в мундире, — сказал Эйтан, и Лэйме удивленно замер:
— Это какой-то фетиш на форму?
— Нет, — засмеялся Эйтан и притянул его к себе для поцелуя, — я боюсь не сдержаться и все испортить.
— Пламенные ничего не боятся, — прошептал Лэйме, снова окунаясь в этот жар, столь непохожий ни на то, что было у него на Родине, ни, конечно же, на разрывающую Тьму насильников в плену. У него никогда не было пламенных.
— Конечно, — согласился Эйтан и тут же удивленно вздохнул, почувствовав тонкие водяные щупальца, извивающиеся по его бедрам и заднице. — Здорово!
Жар усилился, и по телу Эйтана побежали язычки Пламени, а Лэйме почувствовал через свои водяные щупальца отдачу. И ему показалось, что Пламя — не смерти, а страсти — пробралось в него изнутри. Он погладил Эйтана по яйцам, а потом приласкал его дырку — пальцами и щупальцами, и Эйтан рычаще застонал ему в рот, отчего у Лэйме дыбом встали волосы, а кожа покрылась мурашками.
— Засаживай, — резко сказал Эйтан и положил руку Лэйме себе на член. — Быстрее!
И Лэйме сжал его мощный ствол, но быстро засаживать не стал. Он входил в полыхающее тело Эйтана нарочно медленно, чуть не по миллиметру, лаская его Водой и заставляя нетерпеливо ругаться и подаваться себе навстречу.
— Тьма, Тьма, — выдохнул Эйтан, когда Лэйме сделал первое размашистое движение, — как же я мечтал о вашем члене в жопе!
— Сейчас ты его получишь по полной, — сказал Лэйме, кусая губы, чтобы не засмеяться.
А потом навстречу ему вспыхнуло Пламя, заставляя забыть и о смехе, и о словах, расплавив в жаре удовольствия.
— Ну, что, повторим? — спросил Эйтан позже, рассеянно перебирая волосы лежащего у него на груди Лэйме.
— Да, конечно, — сказал Лэйме, — дай мне только собрать себя по кусочкам.
— Отлично, сэр, значит повторим свидание через пару дней, договорились! — сказал Эйтан и засмеялся в ответ на негодующий взгляд Лэйме: — Ну, а что, я рассчитываю на продолжительные отношения.
— Ты меня заманиваешь, как зверя, — пробормотал Лэйме и поцеловал его в бицепс. — Но какие долговременные отношения? Разве ты не хочешь срочно обзавестись семьей и пятеркой младших мужей для разнообразных услуг? И поступить этой осенью в академию Мира и Порядка… И совсем скоро получить в руки оружейные амулеты? Не мечтаешь об этом, как твои товарищи?
— Я прекрасно знаю, что хочу, и о чем мечтаю, — ответил Эйтан и сжал Лэйме за задницу. — И торопиться мне некуда. Полицейская академия не сбежит, поступлю в следующем году, если надо будет. А оружейные амулеты я держал в руках всю жизнь, надержался.
И Лэйме подумал, что железобетонная уверенность детей Бездны нисколько не зависит от уровня Силы, и сложно представить себе что-либо, способное погасить огонь их духа — если даже многолетние рабские оковы не сделали этого.
Они вернулись на мальчишник и обнаружили совсем недавно пришедшего Тэргона — бывшие солдаты радостно обступили его, чем-то хвастаясь и называя “отцом-командиром”.
— Коньяк в машине, — сказал Тэргон и бросил ключи парочке тут же умчавшихся пламенных. Тэргон достал из кармана черный конверт и протянул его Эредану: — Свадебный подарок.