Лэйме подошел к Ясси, что-то втирающему своим подопечным-женихам, что-то о счастье.
— Ах, Лэйме, ты весь сияешь… — посмотрел на него Ясси и пошевелил бровками: — Огнем.
Лэйме медленно краснел, видя, как постепенно оборачиваются на него все, находящиеся в саду — и похабно играющие глазами темные, и многозначительно прищурившиеся пламенные. Взгляд Тэргона на мгновение обжег леденящим холодом, и Лэйме прижал ладонь к груди, пытаясь справиться с последствием внезапного и незаслуженного энергетического удара. К нему подошел Эйтан и протянул бокал с вином, загораживая от взора своего командира. И Лэйме, собравшись с силами, благодарно кивнул Эйтану, а потом пошел к Тэргону, намереваясь выяснить отношения, если тот имел какие-либо претензии.
— Простите за этот выпад, Лэйме, — сказал Тэргон, приподнимая свой бокал. — Без предупреждения часто бывает трудно справиться с чувством собственности. Я совершенно ничего не имею против вас.
— Хорошо, — выдохнул Лэйме, напряжение отпускало его. — Ваши извинения приняты. Хотя это больше похоже на прилюдную пощечину с последующим “простите”, Тэргон, никогда не поверю, что вы можете потерять контроль хоть на мгновение. Вам просто доставляет удовольствие мучить меня.
Они говорили под куполом тишины.
— Я мог бы ответить — вы сами меня постоянно провоцируете своим виктимным поведением, — ухмыльнулся Тэргон. — Но, увы, не могу не согласиться — удовольствие потакать своей натуре хоть в столь мизерной мелочи — слишком велико, чтобы от него отказаться. Вам ли этого не знать, Лэйме. Наслышан о ваших подвигах в академии.
— Вам надо было темным родиться, Тэргон, с таким-то желанием совать нос в чужие дела, — сердито пробормотал Лэйме, а Тэргон заржал, убирая купол тишины.
И Лэйме отвернулся от него и нашел глазами рыжее Пламя Эйтана. Недавно Эйтан бросился прикрывать его от высокорангового пламенного — невероятная вещь для того, кто хоть сколько-нибудь знает об орденских нравах. Может быть, это и есть та легендарная верность пламенных, которую Лэйме никогда не испытывал к своей персоне лично?
Комментарий к 76. Мальчишник
https://38.media.tumblr.com/eb5fffd4acf8c09f253d6211ba0ded29/tumblr_na5md4f6t81t1l77no1_500.jpg
визитная карточка с эмпатическим весом в один дейнар:
http://media-cache-ak0.pinimg.com/736x/cc/9b/ff/cc9bff4b90626018970b784bfe2a5358.jpg
========== 77. Летопись начала времен ==========
Мои товарищи нашли какие-то загадочные карты с “темными норами” и страстно спорили об их предназначении, а я, не обращая ни на что внимания, изучал дневник.
Его автором была светлая, жившая в совершенно незапамятные времена — реалии ее мира вставали в моем воображении призрачными, сложно узнаваемыми тенями. И пару раз она упомянула “надвигающуюся завесу Тьмы” и “падение Бездны”. Боги, падение Бездны! Более чем четырехтысячелетняя история Темной Империи сохранила память об этом событии, но не оставила о нем никаких записей — ведь во времена оны Темной Империи не существовало.
По крайней мере, именно такую информацию я вынес из школы, с уроков по предмету “Бытие и начало времен”.
И вот эта ископаемая светлая, автор дневника с цветочками, была явным магом Жизни, и первые страницы своего дневника набивала подробнейшими описаниями какого-то приема, нарядов, садов, внешности соседских детишек, нравов своих родичей и прочим лепетом в стиле Ясси, только сложенном более изысканно — она была вроде как из дворян. Звали ее Лисиэль.
И если вы думаете, что я все это пролистывал так же, как пропускал мимо ушей поток сознания моего милашки, то вы глубоко ошибаетесь.
Во-первых, я так соскучился по Ясси, что все прочитанное журчало у меня в голове его голоском, а ископаемая светлая приобрела его личико. Во-вторых, я пытался себе вообразить тот давно ушедший светлый мир и вычислить, на каком уровне находилось развитие тогдашней техники. Ну, а вдруг правы поклонники древних времен, и до падения Бездны существовало некое, утерянное ныне знание высокой цивилизации?
Впрочем, никакой техники я выявить не смог. Зато как забавен был мир! Вот, например, Лисиэль целую страницу посвятила тому, как пошла на рынок и встретила знакомую “сопровождаемую двумя прелестными юными слугами”, чьим “румяным ланитам” и “крепким чреслам” Лисиэль спела настоящую оду. И после того огорченно прибавила: “какая же жалость, что муж мой позволяет заводить слуг лишь старых, страшных или вообще женщин. Иногда его милая ревность совсем не мила!”
Ахахаха, как представлю себе безмозглую благородную, которой муж что-то там не позволяет, так на смех пробивает.
Знакомая с рынка вскользь упомянула, что “Тьма на Востоке все ширится и проникает в сердца людей”. И Лисиэль в дневнике написала: “как упоительны были вечера на утерянной ныне восточной усадьбе нашей, как дивно пахли травы, здесь такие не растут…”
А на пятой странице Лисиэль решила “завести, наконец, милого ангелочка, сладкого малыша, вот и муж уже не против”. Муж ее был, кстати, водный маг, и порно-песню про их совокупление я прочел с огромным негодованием, живо представляя себе Ясси и Лэйме. А на месте, где она воспевала “его уста, как сладкие яства, его бедра и живот, что сотканы из золота, а глаза — из струй”… Так вот, на этом месте, мне захотелось взять веник и отодрать им призрачных Ясси с Лэйме, чтоб разбежались по дальним углам и подходить друг к другу зареклись.
— Что ты там веселишься? — с любопытством спросил меня Эйлах
— Да вот, нашел порнушку начала времен, — отвечал я с ухмылкой.
И Эйлах закатил глаза, а Никрам и темные сунули носы в дневник. Но быстро утратили интерес: он был открыт как раз на сборище рецептов.
Все древние блюда готовились весьма однообразно: надо было взять слуг и кухарку с собой на рынок, проконтролировать выбор лучших продуктов, а потом отправить кухарку готовить (мне вдруг пришло в голову, что высокородные наверняка и сейчас пользуются таким рецептом).
Лисиэль явно обожала рынок и проводила там кучу времени, общаясь с приятелями. А еще ее жизнь была полна других удовольствий: они устраивали песнопения и танцы в саду, “весело плескались на озере и играли на флейтах” и занимались прочими приятными вещами.
Через сутки после зачатия Лисиэль написала: “боги, какой ужас, я чувствую, что не могу удержать ребеночка в себе, боги, а ведь это же не пламенный, чтоб родиться так быстро, боги, неужели я его потеряю, за что?!”
Интересно, а она что — выводок в себе несколько месяцев собиралась носить? Занятная у светлых физиология, подумал я… А потом вдруг текст словно изменился: я перестал отмечать корявые древние обороты и спотыкаться на нелепых и непонятных фразах. Лисиэль, все так же бессовестно похожая на Ясси, обросла плотью и кровью:
“Я поняла, что он неудержимо покидает мое тело. И тогда я заперлась в комнате и легла на кровать, готовясь отпустить своего умирающего ребеночка и посмотреть на тело того, кому не суждено богами жить. Но как часто нас ждет не тот страх, к которому мы готовы, а еще больший. ОНИ покинули мое тело, и я, взглянув на НИХ, увидела три лохматых дрожащих шара, до краев наполненных шевелящейся Тьмой. Да, мои дети оказались исчадиями… должно быть, я слишком много времени провела на востоке, и тень Тьмы пала на меня, испортив навсегда и искалечив моих детей”.
Она рыдала над своим выводком в спальне, и по ее потоку сознания я понял, что темные выводились тогда у некоторых светлых, попавших под влияние Тьмы. И светлые эти несчастные выводки уничтожали, а их матерей чаще всего изгоняли.
“Я взяла их на руки, и они оказались теплыми и пушистыми на ощупь, покрытыми словно бы мягкой черной шерстью. И они так прижимались ко мне, что я почувствовала — эти бедные, лишенные крыльев, света и всего человеческого, создания меня любят.
Мой благородный муж почувствовал мою боль сердцем и пришел ко мне. И лицо его стало белее снега на горных вершинах, а в глазах заплескались ужас и отвращение.
— Вот наши дети, — сказала я, прижимая к себе теплые исчадия Тьмы. — Они выглядят страшно, но у них есть души, и я чувствую их любовь.