— Счастливое свойство — не думать, иногда даже завидую вам с Никрамом, — сказал Эйлах с тонкой усмешкой.
“И ты заткнись”, — глухо сказал Никрам сквозь одеяло, а Инссар, хихикая, принялся рассказывать о его ночных похождениях — гуляли южные лорды с невиданным размахом, даже я на дальнем конце базы слышал отзвуки их развлечений.
До ближайшей железнодорожной станции мы добирались два дня на перекладных. И, добравшись, погрузились на военный состав, в товарный вагон, который сменили на пассажирский еще через сутки. Билеты покупал Эйлах, и взял он, естественно, первый класс. Я чуть не удавился, когда представил, сколько деньжищ надо будет отдать ему. В десять раз больше, чем за эконом-класс! Да я и бизнес-класс всю жизнь ненужной роскошью считал, а ведь даже он в два раза дешевле… Ну, зато у меня теперь была не только спальня, но и ванна, так что удалось, наконец, нормально помыться, а то от очищающих заклятий уже судороги пробирали.
Кстати, о нестираных, истлевающих от очищающей магии рубахах. Как-то я заскочил в купе Никрама — тот недавно позвонил из ресторана и попросил меня что-то захватить. И обнаружил там Инссара, уткнувшегося носом именно в такую рубаху, принадлежавшую, конечно же, Никраму. Он поднял голову и в ужасе уставился на меня:
— Это не то, что ты думаешь, Дейнар… Умоляю, только никому не говори! — на его глазах показались слезы.
— Не буду, — сказал я, смущенный неприличной сценой, — только ты зря подкатываешь, Никрам не собирается уходить из рода.
— Я знаю, — прошептал Инссар.
— Ну, ладно, — пробормотал я и свалил, поспешив изгнать увиденное из памяти.
Мне ужасно хотелось позвонить Ясси, чтобы он прибежал меня встречать. А с другой стороны, хотелось устроить сюрприз и увидеть, как он радуется моему неожиданному возвращению, как изумленно распахиваются его глазки, и как вспыхивают в них свет и любовь.
Так что, в конце концов, я ему не позвонил, и нас с Никрамом никто не встречал, в отличии от остальных: к Эйлаху пришла куча друзей и родичей, а Тиону обнимали ее родители и братья. Инссара приветствовала сама владычица тор Ллоссарх, а ее старший муж стоял рядом, не смея подойти. Инссар молча кивнул ему и сжал руки владычицы, о чем-то с улыбкой ей рассказывая.
— До встречи в университете, Дейнар, — сказал Никрам, прощаясь, и, заглянув ему в лицо, я увидел, что уверенное и открытое выражение покинуло его, сменившись надменной замкнутостью, столь привычной для столичного облика моего друга.
Меня же дома ждало счастье, и предвкушение встречи заставляло мое сердце биться радостью, пока я ехал на такси. У нашего забора стояли два раскрашенных пламенеющей аэрографией джипа, в гараже — чей-то подержанный готмог, а в гостиной сидели гости — и родичи, и приятели Ясси, и парочка пламенных (что они здесь забыли?!). Родичи бросились меня целовать, приятели Ясси дергали за рукава и амуницию, пламенные стучали по плечам, а Лэйме спрашивал — почему же я не предупредил. Я же смотрел на Ясси и видел, как сияют в нем счастье и свет — все ярче и ярче.
И я схватил его в охапку и потащил наверх, в спальню, а он вжимался в меня своим горячим маленьким телом, которое я видел во сне каждую ночь нашего похода.
========== 83. ==========
Я встал и, обнаружив на тумбочке кувшин с водой, жадно к нему присосался, предварительно выкинув оттуда веник с цветочками.
— Дейнар, там же удобрения, — хихикнул Ясси и шевельнул попкой. — Дай и мне попить, только из-под крaна свежую…
Я хмыкнул и подошел к нему. Ясси раскинулся на кровати звездочкой, золотые его волосы потемнели от пота и торчали ежиком, бедра были бессильно разведены, а круглая попка выпирала кверху — под бедрами у него лежала подушка. Я провел пальцем по его влажной спинке и приласкал слегка припухшую и покрасневшую дырочку. Она была скользкой от масла, и мой палец легко провалился внутрь. Ясси покрылся крупными мурашками и судорожно вздохнул. Я присел на корточки и, раздвинув теплые половинки, лизнул его дырочку
— Ах, Дейнар, — прошептал Ясси, его яички медленно наливались новым желанием — завораживающее зрелище — и я снова провел языком по его розочке, а потом ниже, к яичкам, к месту, где находилось его нижнее средоточие Силы.
Интересно, много ли Тьмы он накопил? Из дневника Ллосс я понял, что светлые мужчины могут произвести не один темный выводок… А вдруг Ясси так сильно захочет выводок, что заведет шашни с какой-нибудь девчонкой, например, с одной из моих многоюродных сестричек? А потом, конечно же, не захочет оставить детей, ведь для магов Жизни они дороже всего, как и для темных, а я уже обещал свою свободу роду Ллоссарх, и будем вынуждены мы расстаться?! У меня аж зубы свело от внезапно накатившей ревности, так захотелось укусить Ясси за доверчиво выставленную попку.
— Что ты там разглядываешь, Дейнар, — снова захихикал Ясси и тем спас свою левую ягодицу от укуса, — неужели нашел проход в Темный мир?
— Нет, — сказал я и встал, легонько его шлепнув, — просто задумался.
Ясси ойкнул и живо развернулся:
— О чем это, милый? Неужто о том, как скоро я засохну от жажды?
— Нет, о розочках и Хаосе, — сказал я и многозначительно пошевелил бровями, — вот, вроде бы розочка у нас имеется, Хаос тоже, осталось теперь воплотить на твоей попке все твои фантазии, те самые, на которые уже подрочило пол-Империи. Ты у меня такой затейник, милашка!
Ясси поспешно уполз на другой конец кровати и прикрылся подушкой:
— Это… это ничего не значит! Просто фантазии, я вовсе не хочу на себе! — щеки его, казалось, светились в полутьме алым.
— Да? — ухмыльнулся я и припомнил выражение из комикса: — А как же “прекраснейшее в мире зрелище, задница в кровавую клеточку”? Неужели вы не мечтаете об этом под одеялком, уважаемый Яссих Д.?
Я сделал вид, что бросился, пытаясь его поймать, и Ясси с воплем кинул в меня подушкой и, скатившись с кровати, спрятался под ней. Я заржал и подхватил кувшин, направляясь в ванную за свежей водой для моего милашки.
Когда я вернулся, то Ясси уже выбрался из-под кровати и теперь сидел, завернувшись в одеяло и подозрительно поблескивая на меня глазками. Вот глупыш.
— Спасибо, Дейнар, — прошептал он опасливо и, взяв у меня кувшин, принялся жадно глотать.
Я запустил руку в его кокон и помял его за животик и яички, отчего он захлебнулся и фыркнул, окатив меня водой. Мы принялись возиться и хихикать, я спрашивал Ясси, готова ли его розочка к новому проникновению Хаоса, а он уверял меня, что там уже не розочка скоро будет, а “розища”, и вместо того надо бы заново проверить мою “ледяную дырку, заодно и согреть бедняжечку крепким членом”.
И он почти уломал меня, я уже закинул руки за голову, готовясь раздвинуть ноги и получать удовольствие… Если бы Ясси не начал болтать. Ну, он всегда болтал, а уж в активной позиции вообще не затыкался, выливая на меня непрерывный поток своего сознания. Какие только смешные вещи он мне не рассказывал в таких случаях! Трепался о родственниках, о приятелях, о Лэйме, о своих планах, пересказывал какие-то случаи из своей и чужой жизни — мозг у меня обычно становился в режим автофильтрации, и улавливал я из этого процентов десять.
Но сейчас он вдруг принялся мне рассказывать, что в приют привезли новых пациентов, “ты же читал, Дейнар, об этом клане, где людей для веселого дома калечили?”
Я читал, когда ехал в своем купе первого класса — наша доблестная полиция вновь накрыла гнездо отвратного разврата. Статья была полна каких-то скандальных намеков и малоприятных упоминаний. Я не вчитывался, просмотрев по диагонали, как всегда делал с подобными вещами: вроде надо знать основные факты, но без подробностей можно еще лет сто прожить. А Ясси вывалил на меня как раз это — подробности. “Это был остров на реке, и Лэйме там был, когда шла операция… Ты представляешь, Дейнар, им отрезали руки и ноги, а потом помещали в железную конструкцию, чтобы они вросли в нее. Боги, а видел бы ты, во что превратились их дырки — я навещал их в клинике — словно драная, уже не заживающая ветошь… Конечно же, они давно стали отверженными, и их сразу отправили к нам в приют, едва подлечив, темные так безжалостны, Дейнар”.