— В Бездну врачей, — сказал я, когда за мной приперлись санитары с носилками. — Со мной все в порядке…
Я даже попробовал их прогнать Хаосом (руки не поднимались, а кулак не сжимался), но Силы во мне совсем не осталось, все ушло на борьбу с проклятием.
В общем, вот таким образом первый раз в жизни мне пригодилась моя медицинская страховка. Ну, что ж, хоть не зря налоги платил…
— Конечно, молодой человек, вы бы справились сами с этим, в следующий раз, когда попадете под раздачу высших, обязательно попробуйте, — сказал мне с гадкой улыбочкой лощеный доктор в больнице. — Но только если у вас есть несколько недель жизни, которые хочется занять исключительно страданием.
— Не думал, что темные проклятия могут быть такими. Учту ваш совет, доктор, спасибо, — сказал я, наслаждаясь наступившим совсем недавно облегчением.
Сидевший рядом Ясси гладил меня по руке.
— Не только темные, — пробормотал доктор, маньячно поблескивая очками-анализаторами, — какой занятный сплав Тьмы и Пламени… Забавно было бы посмотреть на искажения вашей ауры через пару недель…
— Какие еще искажения! — возмутился я.
— Теперь, увы, уже никаких, — вздохнул доктор с сожалением, — все последствия мы устранили.
Явно издевается! Я закрыл глаза и сделал вид, что заснул, не желая с ним пререкаться. До двенадцати оставалось четыре часа, и мне нужно было хоть немного восстановиться перед встречей с учителем.
Очнулся я через пару часов и уставился в потолок. Ясси рядом не было. Мысли мои прояснялись, наконец, от темного морока: я вспоминал происшедшее вчера, пытаясь анализировать. Там, на полигоне, произошло нечто очень важное. К нам с Никрамом пришел источник Священного Холма и попытался с нами слиться — так же, как когда-то в подземной часовне. А потом заявились темные, прихлопнули нас, и Тэргон сказал, что мы оказались в самом эпицентре прорыва Бездны. Может ли быть так, что они спутали прорыв Бездны с раскрытием источника? А может ли быть так, что это одно и то же, и мы с Никрамом чуть не призвали Бездну на родной город, просто потренировавшись? Смогли бы мы вчера остановиться сами? Кажется, я хотел это сделать, но не мог… В чем нас подозревает Тэргон, что пригласил для беседы не в клуб или ресторан, как обычно, а на службу?
Кстати, интересно, как провели ночь пламенные. За Никрама-то можно не волноваться, наверняка ему не привыкать к последствиям темных проклятий. Я позвонил Эйтану и спросил, как они с Кортэном себя чувствуют.
— Спасибо за заботу, Дейнар, но оставь ее при себе, мы не твои солдаты и не твоя ответственность, — сказал Эйтан каменным тоном.
Ну-ну, судя по всему, какие-то пламенные заморочки. Может, своим вопросом я нарушил некую традицию или плюнул в невидимую табель о рангах, высеченную огнем в его душе?
— До этого момента я полагал, что нет ничего зазорного поинтересоваться самочувствием друга, — сказал я оскорбленно.
Эйтан мгновенно попался в ту самую ловушку, в которую всю жизнь загоняли меня дорогие родичи, заставляя ощущать себя бесчувственным жестоким хаоситом. Он тут же с неловкостью извинился и сообщил, что у него самого “ребята все отлично выжгли Пламенем”, а вот сильно пострадавшего Кортэна пришлось тащить после “выжигания” в больницу, где их с друзьями долго поливали последними словами за самолечение.
— А ты как, в порядке, конечно же? — спросил Эйтан напоследок, явно для проформы.
— Естественно, — хмыкнул я.
Прикольно, значит, у пламенных существовали некие очистительные процедуры, позволяющие избавиться от Тьмы самолечением. Надо будет узнать. Я поднялся с одра, не нашел свою одежду и пошел умываться так. В палате я был один, вторая койка пустовала, так что можно было расхаживать голышом.
В зеркале отразился настоящий красавец — весь в регенерирующих пластырях от незаживших ожогов, волосы подпалены, под глазами синяки, губы потрескались.
Я ополоснулся и, завернувшись в полосатый халат, отправился отвоевывать одежду. Оказалось, что Ясси зачем-то запихнул меня не в нашу районную больницу, а в какую-то мелкую частную клинику в центре города. Может, здесь у него были знакомые.
Вырвавшись на свободу (доктор уверял, что еще сутки минимум нужно регенерировать под присмотром), я позвонил малявке Тионе.
— Я уже в курсе, — сказала она с явной усмешкой в голосе. — Никрам позвонил еще ночью. И мы с Инссаром бежим на восток.
— Зачем? — поразился я.
— На всякий случай, Дейнар! Вдруг вам с Никрамом удастся выболтать не все наши тайны, — захихикала она. — Сам понимаешь, что не скажете вы, то они с легкостью узнают от нас… Или не понимаешь?
Да уж, если не Тиона, то Инссар точно выложит все, когда его спросит владычица. Хотя я не верил, что наши мелкие пакости так уж были интересны старшим рода Ллоссарх. Ну, подумаешь, нашли Храм и скрыли! Наш Храм — сами нашли, сами скрыли. Это же не повод бросать все и бежать в Безлюдье с похищенным мужем владычицы подмышкой.
— И ты думаешь, что вас не найдут, если захотят узнать нашу зловещую тайну? — фыркнул я.
— Я надеюсь, что вы сможете представить ее чем-то незначительным и не стоящим напряжения и поисков, — она помолчала, а потом таинственно прошипела: — Берегите главное, наши Источники!
— Ты тоже чувствуешь иногда, что оно с тобой? — спросил я заговорщицким тоном.
— Да, и нельзя позволить их отсечь!
Меня аж передернуло от негодования — еще чего, отсечь наши Источники! Почему-то в тот момент мне это показалось гораздо ужаснее, чем отсечь, например, ногу. Ведь нога вырастет, а Источник может не вернуться никогда.
Никрам ждал меня в кафешке перед зданием Имперской Безопасности, и на скуле у него эффектно красовался черный крестик пластыря.
— Отлично выглядишь, — ухмыльнулся Никрам, пожимая мне руку, — свеж, как говно в проруби.
— На себя посмотри, красавец, — сказал я, — и что такое прорубь?
— Не знаю, — пожал плечами Никрам. — Так Эйлах любил говорить. Наверное, северяне прорубают в своих вечных льдах вечные дыры, а потом туда срут.
— Твой юмор все так же свеж, дорогой друг, — сказал я, подражая Эйлаху, и мы заржали: шутки про говно неизменно веселили нас, напоминая о недавнем походе, там это было весьма актуально.
В СБ нас вежливо встретило какое-то бесполое существо, похожее на бледно-зеленую моль (цветом волос и лица), и сразу же проводило в кабинет Тэргона. Хозяин кабинета бухал, разглядывая карту на стене, а на девственно чистом столе лежала одинокая папка, в которой я сразу узнал наш доклад о походе. Мы с Никрамом напряженно переглянулись. Кстати, на этот раз гобелен с картой проявился полностью — обе Империи клубились и переливались стихиями.
— Присаживайтесь, господа, — Тэргон указал нам на кресла около журнального столика. — Коньяк?
— С удовольствием, высокородный Тэргон, — церемонно склонил голову Никрам.
— Что у вас с лицом, Дейнар? — спросил Тэргон, когда бледно-зеленая моль разлила коньяк и удалилась.
— Феном волосы сушил и обжегся, учитель, — сказал я, и Тэргон засмеялся одними глазами:
— А синяки у вас откуда, Дейнар?
— Феном волосы сушил и на глаз уронил, учитель. На оба, — сказал я значительно.
— Соболезную, — усмехнулся Тэргон и откинулся в кресле: — А теперь рассказывайте, Дейнар, как призывали Бездну, с какими целями, и кого принесли в жертву в ритуале призыва.
— Какую жертву? — обомлел я. — Мы не призывали, она сама пришла! И почему снова я виноват?!
— Считаете меня ни на что не способным, учитель? — сказал Никрам, белея и покрываясь пятнами.
— И на что же вы способны, высокородный Никрам? — спросил Тэргон равнодушно и кивнул на письменный стол: — Кроме вранья в официальных докладах? Расскажите.
Никрам в ярости раздавил бокал с коньяком. Я смотрел на него и понимал, что он едва контролирует себя.
— Можете начинать с места, где вы якобы обнаружили блуждающий проход в Темный мир, — сказал Тэргон.
========== 90. Допрос ==========
Я положил руку на плечо Никрама и сжал, пытаясь успокоить. И чего он взбесился? Но Никрам не обратил на меня внимания, сверля взглядом Тэргона.