На подозрительном месте они бросили якорь, и Лэйме принялся сосредоточенно прислушиваться. Здесь было как-то особенно тихо, даже река плескалась приглушенно, а ветер закручивался спиралью… Лэйме вздрогнул, почувствовав шевеление в глубине. В реке живет много разных тварей, но та, чей хвост мелькнул на краю магического виденья Лэйме, была непохожа на других. Она словно скользнула по смещенному краю этого мира и растворилась в другом.
Лэйме выругался, осознав, что неведомая тварь ушла.
— Надо прийти сюда еще раз, — он посмотрел на часы, а потом на небо, на едва видные днем звезды, пытаясь вычислить время следующего смещения Темного мира. — Завтра в три часа ночи.
— Вы подозреваете… нечто подводное?.. — штурман бросил на него недоуменный взгляд.
— Устроим засаду на зловещего подводного паукоеда, да, сэр? — вдохновился стрелок-моторист. — И что смешного?! — последняя фраза была обращена уже к Эйтану.
Лэйме вздохнул. Темные были способны устроить не только засаду, а и самый натуральный балаган из всего, даже из полицейской службы. Какова, интересно, их армия изнутри?
Уже сойдя с “Огонька”, Лэйме все же решился и окликнул Эйтана.
— Да, сэр? — еле заметно улыбнулся тот.
Лэйме отчаянно хотелось поставить звуковой купол, чтобы снующие рядом темные не подслушивали, но такое действие казалось ему слишком красноречивым.
— Мне нужна будет твоя помощь сегодня ночью, ты свободен?
Эйтан слегка скосил взгляд, глядя на него сверху вниз — конечно, естественная разница в росте, но Лэйме это движение показалось таким нарочито высокомерным, а собственное предложение — столь жалкой просьбой, что он отчаянно покраснел, ожидая мстительного отказа.
— Для тебя всегда свободен, Лэйме, — легко улыбнулся Эйтан и отошел, подмигнув на прощание.
А Лэйме остался судорожно оглядываться, пытаясь понять — не подслушал ли кто-нибудь их разговор.
У них была любимая гостиница для свиданий — милое местечко с крошечными домиками в виде грибочков. И свое постоянное время — десять часов вечера, Лэйме как раз успевал поужинать и пообщаться с родичами, а потом уйти якобы на ночное дежурство.
“Все будет хорошо, как прежде, — думал Лэйме вечером, слушая рассказы Ясси о колледже. Сердце сжимало, как обручем. — Все будет хорошо, и Эйтан будет ждать меня, как обычно, и великолепное тело этого пламенного, о котором мечтают множество темных, будет моим, только моим”.
— А как ты относишься к светлому роду высокородного Тэргона, Лэйме? — спросил Дейнар.
— Ну, как можно к нему относиться, — с усмешкой отозвался Лэйме, всплывая на поверхность из моря своих тревог. — Высокомерные … лорды, полагающие себя столпами Империи. Как же, пресветлые князья эль Эраиссэ, чей род древнее императорского, а в жилах течет кровь небесных драконов. Он ведь и в изгнании не изменил себе и любимому их занятию, остался все таким же вершителем судеб, какими воображают себя все они.
— Неужели драконы существуют?! — поразился Дейнар.
— Если бы они существовали, то пресветлые князья эль Эраиссе немедленно породнились бы с кем-нибудь более легендарным и недостижимым, например, с богами, — ответил Лэйме злорадно. — Ну, зато сейчас они могут возвышенно куролесить по всей Империи, оправдывая свои выходки фамильной традицией — якобы поиском невесты, в которой воплотился дух дракона.
— Ничего себе, — прошептал Ясси, складывая ладони у груди, — я разговаривал с самим князем эль Эраиссэ…
Лэйме посмотрел на него, удивленный, что кто-то может не узнать физиономию лорда эль Эраиссэ. Он так привык к Ясси, что все чаще забывал о его происхождении. А потом взгляд Лэйме зацепился за Дейнара: тот сидел и смотрел на него с таким старательно-невинным лицом, что Лэйме с досады хлопнул себя по лбу:
— Он не говорил вам о своем происхождении? Проклятье, Дейнар, только не упоминайте того, что я вам наговорил…
— Конечно, не буду! — уверил его ужасно чему-то довольный Дейнар.
Лэйме только обреченно покачал головой — Дейнар совершенно не умел притворяться, и очень скоро Тэргон обо всем узнает и наверняка разъярится… А уж что Тэргон умеет делать безупречно — так это втаптывать чужое достоинство в грязь. И кто тянул Лэйме за язык! Во всем виноват измучивший его Эйтан.
========== 92. Раз, два, три ==========
Гостиница называлась “Веселые грибочки”, и Лэйме всегда звонил туда за час, заказывая домик (красный грибок с голубыми пятнами на крыше). И приходил ровно без пяти минут десять; и таился в буйных зарослях, которые темные называли аллеей, чувствуя, как все чаще и сильнее бьется сердце. Эйтан появлялся ровно в десять, и Лэйме стоял на улице и видел в окне, как загорается волшебным светом грибок, как снимает Эйтан куртку и ставит вино на стол, к закускам, предоставленным гостиницей в качестве особой услуги. Потом Эйтан задергивал занавески, и тогда Лэйме выходил из своего укрытия и шел к двери, и сердце его бешено грохотало, а руки сводило от нетерпения.
Но сегодня привычный ритуал был нарушен. Эйтан появился на дорожке секунда в секунду, как всегда, но вина он с собой не принес. И к занавескам не прикоснулся, он стоял у окна и смотрел на улицу. И Лэйме видел его темный силуэт на фоне прямоугольника света, он видел рыжий огонь в его глазах, и казалось, что Эйтан смотрит прямо на него, и почему-то Лэйме не решался пошевелиться. Привычный порядок вещей был нарушен… давно нарушен, и у Лэйме болело в груди и крутило в животе, и ему хотелось сбежать, ничего не говоря. Но мучительное нетерпение и трехнедельная жажда были сильнее, и он вышел из тени, ощущая себя ужаснее, чем если бы оказался голым перед толпой темных: конечно же, Эйтан давно знал о его прятках, но почему-то именно сегодня решил обнажить это знание.
Лэйме замер на пороге, не сводя глаз с Эйтана, а тот ему улыбнулся и задернул занавеси. И только тогда Лэйме пересек комнату и сжал его плечи, прижался щекой к его горячей щеке и провел ладонью по груди. Пальцы его дрожали от нетерпения и желания, а Эйтан все так же легко улыбался, глядя на него сверху вниз. Когда и как их положение кардинально переменились, когда Лэйме из снисходительно принимающего любовь и преданность превратился в отчаянно в них нуждающегося? Задолго до этой глупой ссоры…
Эйтан погладил его по спине и поцеловал в шею, и Лэйме, издав глухой полурык-полустон потянул его в сторону кровати. Эйтан пах огнем, он ощущался, как огонь, он был огнем, и Лэйме чувствовал, что весь кипит от его присутствия и прикосновений.
— Сегодня вина не будет? — усмехнулся Лэйме, его голос был хриплым от долгого молчания или волнения; они были уже обнажены, и их тела переплелись на кровати в жаркой борьбе и ласке.
— У меня есть спиртное, если тебе нужно, Лэйме, — сказал Эйтан, но Лэйме помотал головой, снова притягивая его к себе.
А потом Эйтан положил ладонь ему на ягодицу и провел пальцем по анусу, слегка нажимая, и Лэйме закаменел от накативших на него страха, воспоминаний и отрицания.
— Нет, — сказал он тихо и убрал руку Эйтана со своей задницы.
— Все еще не готов к смене позиций? — усмехнулся Эйтан.
Раньше они никогда об этом не говорили, хоть Эйтан и делал пару поползновений.
— Нет, таких пунктов не существует в нашем договоре, — криво улыбнулся Лэйме, и это была одна из самых тупых фраз в его жизни, как он думал позже, вспоминая ее снова и снова: номер раз.
Эйтан буквально заледенел: мышцы его затвердели, лицо потеряло всякое выражение, а Пламя перестало греть, заполыхав красными отсветами в глазах.
— Не знал, что у нас существует какой-то договор, Лэйме. Может, огласишь все его пункты?
— Я под тебя не лягу, — сказал Лэйме, решив, что настал самый подходящий момент, чтобы проявить твердость, и это было: номер два.
Они не сменили положения с начала разговора, Эйтан все так же полулежал, а Лэйме опирался на него, но сейчас вдруг эта поза показалась ему неловкой. Но Лэйме не шевельнулся, словно его что-то держало, или он боялся что-то разрушить.