Мы с Никрамом ждали перед вратами, в зале для торжеств. Здесь же крутилось еще множество темных, среди которых я узнал старшего мужа владычицы и Инссара, тот смотрел почему-то прямо на меня, и глаза у него были красные и блестящие, как будто от недавних слез. Я с неловкостью отвернулся. Ниара держала Тэргона за руки, они говорили за темным щитом тишины, и оттого я слышал ее голос как сквозь шипение.
— Бросаешься в объятия чужого Источника, разве не нужнее ты здесь? — спрашивала она. — Разве не о том говорит твой долг?
— Я сделал все, что мог, — отвечал Тэргон и касался губами ее ладони, и его голос доносился ясно и четко, без всякого шипения, так же, как и грохочущее эхо Бездны за ним, — и долг зовет меня туда, и его веления ясны и однозначны, и не спутаешь их ни с чем. Я не знаю, чем это закончится, владычица души моей, но мое сердце остается с тобой, и я буду стремиться к тебе и вернусь даже с той стороны Бездны.
— Надеюсь лишь, что не с той стороны смерти, — ответила Ниара, а Тэргон внезапно опустился на одно колено и уткнулся лбом ей в живот.
Я снова с неловкостью отвел глаза — вот любят же пламенные публично стелиться перед женщинами.
— Ежели не вернемся мы трое, — пробормотал рядом со мной Никрам, — то прозреваю, как имя мое проклинает в веках весь высокий род Ллоссарх.
— Я тебя лично прокляну, если ты не вернешься, — сказал я, доставая телефон. Увиденная сцена заставила меня вспомнить, как торопливо мы попрощались с Ясси.
Но увы, дозвониться я не смог, гудки все время обрывались, как будто от помех, и я решил написать письмо.
“Любимый! — начал я и задумался. Собственно говоря, это было единственное, что я хотел сказать, но выглядело как-то куце. И тогда я родил: — Мне пришлось отправиться по делам, и, возможно, я задержусь, но ты не волнуйся, милашка. Веди себя хорошо, массажем и прочим похабством не занимайся, Лэйме не обижай. Навеки твой, Дейнар”. Напоследок мне еще пришла идея сфотографироваться, мой милашка обожал селфики, так что я отставил телефон и щелкнул себя на фоне врат в родовой храм дома Ллоссарх. Как раз в этот момент врата открылись, и фотография получилась на редкость неудачная: я с идиотской ухмылкой, а сзади клубящиеся Тьмой, оскаленные пасти фантомов Темного мира.
Но другую фотографию делать времени не было, и я оставил телефон на каком-то столике (когда-нибудь помехи кончатся, и сообщение отправится), а сам поспешил в храм.
КОНЕЦ ЧЕТВЕРТОЙ ЧАСТИ
Комментарий к 99. Долг
вариант шапочки-ктулху:
http://ic.pics.livejournal.com/felbert/22334356/8196862/8196862_original.jpg
========== ————Часть пятая: Руна Судьбы———— ==========
100.
Лэйме уже давно не снилась Родина, но в эту ночь он снова ее видел — на этот раз безлюдную и бесцветную. Черно-белые луга и леса, черно-белые города, выцветающие горы и реки, и ни дуновения в воздухе, ни волны на поверхности воды… Лэйме проснулся весь в слезах и уставился на украшенное праздничными снежинками окно. Тяжелое сонное чувство все не проходило, оно давило словно издалека.
Пушистые снежинки на его окно повесил Ясси, пока Лэйме был в отпуске с Эйтаном.
Вчера Эйтан предлагал жить вместе, и Лэйме обещал подумать. “Если хочешь быть рядом с Ясси, то можно снять коттедж неподалеку, как Кортэн, — говорил Эйтан и вдруг ревниво интересовался: — Или ты с Дейнаром расстаться не хочешь?” Лэйме улыбнулся, вспомнив это, и мутная тяжесть сна медленно отступила на край его сознания.
Действительно, сколько можно жить, словно подростку с родителями. Если они снимут коттедж вместе с Эйтаном, то больше не надо будет встречаться в гостиницах, каждую ночь можно будет проводить в горячих объятиях пламенного. Но кто тогда будет вести дом? Сам Лэйме к этому совершенно непригоден, а понятия пламенных об уюте слишком далеки от собственно уюта: Лэйме видел квартиру Эйтана, которую тот снимал в небоскребе. Голые окна, голый пол, стол, стул, шкаф, кровать. На стенах висят плакаты с мотоциклами и машинами, на тумбочке у кровати лежит порно-комикс — “Хаос и розочки”. Комикс Эйтан смущенно запихнул тогда под матрас, а Лэйме отвернулся, мучительно заливаясь краской.
Нет, надо будет завести прислугу и плевать на осуждение родичей! Что может быть естественнее прислуги? Но два дня назад Лэйме заикнулся об этом Ясси, и тот со смехом ответил, что ни к чему это, Ясси не безрукий же, сам со всем справляется, а если что, родичи всегда рады помочь.
“Вот еще, прислуга, позорище-то какое! — поддакнул папочка Дейнара, раскатывая тесто для пирожков. — Нужны помощники — младших мужей берите!”
“Никаких младших мужей! — разгневался Ясси и погрозил миксером. — Вам бы, папенька, все об одном!”
Надо предложить Эйтану войти в род, думал Лэйме, нежась под одеялом, и в своем доме никто не будет им указывать — пристойно или непристойно держать прислугу. А может, действительно, пусть Эйтан возьмет младших из приюта, как это делают все пламенные? И доброе дело — позаботиться об убогих, и обычаи нарушать не надо, и убогие эти такие послушные и безобидные… Лэйме фыркнул, поймав вдруг себя на непристойных мыслях. Как глубоко проник в него темный разврат!
Он вздохнул и приступил к утреннему комплексу упражнений: изогнулся в сложной позе и создал шар Воды Изначальной. И в этот момент дверь с грохотом распахнулась, и в его спальню влетел Ясси, тараща заплаканные глаза. Лэйме от неожиданности свалился с кровати, и шар с бульканьем пролился на него сверху.
— Лэйме! Ужас! — крикнул Ясси и бросился к нему, протягивая телефон. — Что это, что это?! Я ему звоню, а он не отвечает!
Ясси разрыдался, а Лэйме посмотрел на экран его телефона. Там был запечатлен Дейнар, и его глаза лихорадочно пылали, а лицо несло на себе явственную печать одержимости. За его плечами скалили жуткие хари Вестники Тьмы — таких Лэйме видел иногда на поле боя.
У Лэйме засосало под ложечкой и снова вспомнился ночной кошмар.
— Очевидно, у Дейнара появились срочные дела с высоким родом, — осторожно сказал он, — судя по сообщению, у него все под контролем.
— И Тэргон тоже не отвечает! — всхлипнул Ясси. — А Тиони сказал, что ему никто ничего не говорит, но он слышал, что Тэргон ушел по делам. Тоже по делам! Как Дейнар! Неужели они ушли вместе? Это же ужас! Ужас-ужас-ужас…
Лэйме растерянно погладил его по голове:
— Я поговорю сегодня с Рейхесом тор Ллоссарх, он мой коллега. Возможно, он сможет сказать нечто более внятное, чем соизволил поделиться Дейнар.
— Как он так мог… — тихо прошептал Ясси, и Лэйме его обнял:
— Не грусти, малыш, он скоро вернется.
В утренних газетах писали о намечающейся свадьбе каких-то высокородных, о “небывало мощной магнитно-стихийной буре”, пронесшейся над страной, и на последней странице, в разделе курьезов, о неожиданно обильном приплоде, случившемся этой ночью в тварепарке.
— Как будто твари могут размножаться, — пробормотал Лэйме, откладывая пошлую газетенку. В его груди разрасталась пустота ужасного предчувствия.
— А что, не могут? — жалобно спросил Ясси и тоже заглянул в газету.
— Нет, — Лэйме допил кофе и встал, на прощанье сказав: — Прорвавшиеся в этот мир твари не размножаются друг с другом, они выходят лишь из разломов.
Придя на службу, Лэйме первым делом разыскал Рейхеса тор Ллоссарх.
— Этой ночью пала Бездна, разве вы не знаете, Лэйме? И Тэргон, Дейнар и Никрам тор Рхасс отправились в ее объятия, — сказал Рейхес тор Ллоссарх, бешено улыбаясь.
— Пала Бездна? — Лэйме показалось, что он снова в черно-белом сне, и ему не хватает воздуха. — Но… И где же она была явлена во всей ее Силе?
— На юго-западе, — ответил Рейхес тор Ллоссарх, все так же улыбаясь. — Пала Бездна и за ней идет война.
Вот что значили эти видения и предчувствия! Лэйме посмотрел за окно и празднично украшенный город показался ему на миг призраком, нарисованным поверх сна.
— Но для чего они отправились в ее объятия? — спросил он.
— У меня лишь четвертый ранг, и мне неведомы дела перворанговых, — ответил Рейхес, — но полагаю, что даже Бездне в ее падении необходимо острие — подобно стреле в полете. В Империи не так уж велик выбор одаренных Пламенем или Хаосом, способных стать этим острием.