Лэйме знал, что никаким острием Тэргон стать не сможет, он был и оставался Сердцем Кошмаров, бесконечно стремящимся в самое их средоточие и столь же бесконечно воплощающим худшие из них. И сейчас это сердце билось на юго-западе, у светлых пределов. И Лэйме не удивлялся, что Тэргон увлек в свое безумное путешествие высокородного Никрама тор Рхасс — в конце концов, мальчишка был слишком явным подобием самого Тэргона. Но как же несправедливо, настоящим преступлением было то, что он притянул к себе и Дейнара, самими богами предназначенного, казалось, для мира и созидания…
Лэйме позвонил Ясси и рассказал о падении Бездны, и о том, что это значит, и что Дейнар отправился по делам, связанным с этим эпическим событием. Только о предположениях Рейхеса и о своих мыслях по этому поводу он умолчал — всегда оставалась надежда, что это не имело никакого отношения к реальности.
Полицейское управление лихорадило, падение Бездны не только расплодило тварей в тварепарке, но и помутило сознание многих добропорядочных граждан. Уровень преступности возрос в три раза, а чудовищные сплетни и предположения, которыми обменивались благородные полицейские офицеры, приобретали все более безумные черты.
Вечерние газеты были забиты исторически-аналитическими статьями о сути Бездны и последствиях ее падений. Храмы были переполнены. Все внезапно говорили о том, что надо идти на Дворцовую площадь “слушать владычиц”. Весь опыт прошлой жизни кричал Лэйме о том, что именно туда идти не стоило, ничего там не скажут, и все закончится давкой и полицейским разгоном, как всегда заканчивались все волнения черни. Надо было идти домой, прихватив боевые амулеты, и провести тихий вечер в окружении родичей. На Родине он бы даже телевизор не включал, но темные по телевидению новостей не транслировали. Политика и происшествия у них были сосредоточены в газетах, а по телевидению шли бесконечные сериалы (с рекламой), передачи о животных, кулинарии, домоводстве и героической жизни поселенцев в безлюдье. Самое то, чтобы отвлечь Ясси от мрачных мыслей.
Но Ясси позвонил, поймав Лэйме на парковке у полицейского управления, и сообщил, что они “с ребятами идут на Дворцовую площадь, потому что это безобразие надо прояснить, а власти скрывают!”
— С какими еще ребятами? — задохнулся Лэйме. — Сиди дома!
— Как можно, когда такое! — возмутился Ясси. — Со всеми ребятами, со всеми! Увидимся там, Лэйме, подходи!
И Лэйме позвонил Эйтану — тот тоже “околачивался с ребятами на Дворцовой” — а потом рванул в центр событий. И компания пламенных и Ясси с друзьями нашлись быстро, они располагались неподалеку друг от друга. Лэйме узнавал родичей, коллег (постовых и следователей, силовиков и офицеров), соседей, Яссиных приятелей-правозащитников и богемных знакомых — здесь были действительно все. Лэйме и не думал раньше, что настолько врастет в темное общество, что будет здороваться на каждом шагу, придя в место общественных беспорядков. Впрочем, именно беспорядков пока не было — все возбужденно переговаривались и хлопали друг друга по плечам, обсуждая ужасы падения Бездны, где-то пели песни, размахивая пауками и красно-золотыми шарфами, где-то запускали фейерверки и радостно визжали, когда дымовухи носились среди людей. Лэйме поймал за шиворот третьего мужа Дейнаровой матушки и отобрал у него связку самодельных боевых амулетов. “Это фейерверки, фейерверки!” — верещал тот, когда разгневанные родичи задали ему трепку.
— Смотри, что мне Тиони передал, — сказал ему Ясси и показал телефон Дейнара.
Лэйме молча его обнял и нашел глазами Эйтана. Тот ему кивнул, никто из пламенных не веселился — они стояли серьезной ожидающей группой, словно готовой к боевому построению. Наметанный глаз Лэйме выделял из снующей толпы еще несколько таких групп, он даже узнавал некоторых деятелей — сектанты, боевики подпольных кланов, бывшие и настоящие военные в гражданском, коллеги-полицейские, тоже в гражданском, бесшабашные низкоранговые благородные, благородные повзрослее… Лэйме крепко сжал Ясси за ладонь, чтобы тот не вырвался, когда начнутся беспорядки. Ясси уже спрятал телефон Дейнара за пазуху и теперь прыгал, размахивая шарфом и подпевая вспыхнувшей в их секторе песне:
— Бей барабан! Бам! Бам! — распевал он, и слезы катились по его щекам.
— Началось! Началось! — вдруг закричали со всех сторон, а потом на площадь обрушилось мощное заклятие тишины.
Лэйме увидел, что на балкон бывшего императорского дворца вышли семь владычиц высоких родов.
— Сограждане! Верные дочери и сыновья Империи, пришедшие защитить ее перед лицом падающей Бездны! — обратилась одна из них, и ее голос прогремел по всей площади, а обезличенный, словно собранный из семерых, образ отпечатался в глазах всех смотрящих.
Она — или они — говорила о том, что материнские объятия Тьмы всегда защищали их земли от живущей рядом Бездны, и что Тьма ныне сильна и укрепляется еще больше благодаря добродетели народа и неусыпной заботе благородных. И что боги столь явственно благословляют их усилия, что знаки и благословение это всем очевидны: сначала к ним начали возвращаться хаоситы, вечные защитники перед лицом Бездны, потом пришли на их сторону пламенные и принесли с собой Хаос, а потом и сама Бездна миновала их земли, пав лишь на искаженные территории. Она говорила недолго, но Лэйме ощущал, что помнит каждое сказанное слово неизменным — столько коллективной Силы высокородных было вложено в эту речь.
Заклятие тишины истаяло, и стало слышно дыхание и движения стоящих рядом.
— Будет ли война, владычица? — выкрикнул вдруг кто-то, и этот крик поддержало множество голосов.
— Настоящей войны не будет, ведь все, с кем мы могли бы воевать, будут заняты Бездной, — прогремел ответ. — Но ожидается множество беспорядков и прорывов. И те из вас, чьи сердца стремятся в армию, знайте — вас там ждут. Те, кто хочет записаться в отряды добровольных помощников спасателей и полицейских, будьте уверены — ваше стремление как никогда дорого. Те же из вас, кто беспрерывно трудился на благо Империи, кто защищал ее, кто горел сердцем за ее чистоту, справедливость и милосердие, — знайте, без вас ее бы не было и не будет.
Лэйме оглянулся и увидел, что большинство людей польщенно улыбается — безликая владычица умудрилась похвалить почти всех присутствующих, даже пламенные светились самодовольством, а клановые боевики делали вид, что они добропорядочные граждане. Владычицы удалились, а на площадь вдруг набежали лоточники и откуда-то выкатили бочки с горячим пряным вином.
“Горячие пирожки! С зайчатиной! С капусткой! Дешево! Вино достойным гражданам! Практически даром!”
Снова начали пускать фейерверки, на этот раз гораздо более дорогие и пышные, и третий муж Дейнаровой мамочки с гиканьем швырнул в один из фейерверков связку амулетов, но это не возымело никакого эффекта — лишь по краям огромных, распускающихся огнем цветов засверкали дополнительные крошечные точки.
Лэйме судорожно выдохнул и закрыл глаза — миновало, миновало — стучало в его голове. И еще он надеялся, что и в остальных городах Империи с паникой совладают так же легко. И тревожился о южных провинциях, от правителей которых нельзя было ожидать ни лести гражданам, ни снисхождения… И вдруг с болью осознал, что совсем не думает о попавшей под удар Родине. Но что было о ней думать? Слишком страшно и мучительно бессильно.
— Войны не будет, и Дейнар скоро вернется, совсем скоро, может быть, завтра, — прошептал Ясси, сжимая его руку.
Но Дейнар не вернулся ни завтра, ни через неделю, ни через две. И, конечно же, Лэйме больше не думал о переезде, он даже на ночь не уходил, опасаясь оставить Ясси одного. Днем тот был все так же активен и полон надежды, но что может прийти человеку в голову ночью? В садовом алтаре Лэйме обнаружил телефон Дейнара, лежавший на фритюрнице.
— Ты из-за меня больше не встречаешься с Эйтаном? — спросил у него Ясси.