По дороге в эту самую ресторацию меня обнял тот пламенный, с которым я вчера подрался:
— Эх, люблю я тебя, Дейрон, сам не знаю, за что полюбил!
— Я тоже тебя люблю, брат, — отозвался я с чувством, а потом, обеспокоившись вдруг, как бы он снова целоваться не полез, прибавил: — но возлюбленный у меня уже есть, если что!
— О, да, — засмеялись они, — уже вся прислуга в курсе ваших нескрываемо нежных отношений с братом Нергоном!
Я с беспокойством посмотрел на этого самого брата Нергона, то есть Никрама — как бы он не психанул от такой беспардонности. Но Никрам лишь покраснел и сверкнул глазами. Кошмар, светлые оказались сплетниками не хуже темных. Хотя, если вспомнить пламенных солдат у нас на родине — они тоже все время о похабстве трепались.
А еще я вдруг подумал — а что будет, если мне придется выбирать между долгом и жизнью этих ребят, которых я искренне называю сейчас друзьями и братьями? Впрочем, такие чудовищные проблемы стоило, наверное, решать по мере поступления.
Комментарий к 105.
танцовщица
http://36.media.tumblr.com/fea5d9aea3270474db2efcbef79e0b1f/tumblr_nhczgnkv971t1l77no1_1280.jpg
========== 106. Освобождение ==========
— …было много сводных братьев и три сестры, но никогда не получалось с ними дружить. Конечно, они восхищались моим Хаосом, но я всегда знал, что они — вместе, а я отдельно. С одним братом мы играли все лето, мне было одиннадцать, ему десять, а осенью он исчез. Мать сказала — зачем я спрашиваю, хаоситы никогда и ни к кому не привязываются, для нас существуют только интересы рода.
Никрам валялся на кровати, закинув руку за голову, и трепался о семейных отношениях, а я разглядывал его классический профиль на фоне луны и гладил копошившуюся у меня на груди Ясичку. Днем мы с пламенными составили отличный план по проникновению во дворец наместника: у одного из них был родич, который чем-то занимался там ночью и был совсем не против визита гостей. Пламенные решили ждать урочного часа прямо в ресторации, оказавшейся знатным борделем — причем, почти все служительницы были женщинами! Я же, с трудом согнав с себя настырную и абсолютно голую снизу служительницу (сверху на ней была прикольная пушистая распашонка, надо будет Ясси такую подарить), заявил, что мне срочно надо пойти заняться медитациями. Никрам внезапно подорвался со мной, несмотря на то, что выглядел до того вполне довольным, лапая сразу двух хихикающих девчонок (ну, ему-то не привыкать по клубам наслаждений шляться). Пламенные, радостно гогоча, предложили нам помедитировать прямо здесь, в номерах, “можно даже вдвоем”.
И, о боги, в номере была огромная кровать с мягким матрацем и кучей подушек, а на приоткрытых (и застекленных) окнах развевались шелковые занавески. Надо переехать сюда на постоянное место жительства… Ясичка укусила меня за палец, и я сказал Никраму:
— А я тоже думал, что хаоситы дружить не умеют. Родичи всегда называли меня бесчувственным. Ну, в общем, так оно, наверное, и есть. Каждый раз размышлять приходится, чтобы других понять! — я помолчал и спросил: — А ты что, хотел стать, как они? Как эмпаты.
— Нет, конечно! — хмыкнул Никрам. — Но мне всегда хотелось, чтобы рядом был кто-то, кого можно назвать своим. Братом, сестрой, другом. Как… как Эйлах был для меня целый год. А потом появился ты, и он стал больше твоим. Другом, а потом почти родичем.
— Да ладно! — возмутился я. — У тебя нездоровая ревность.
— Боги, Дейнар, мне тогда убить тебя хотелось, — Никрам приподнялся и посмотрел на меня, зловеще поблескивая глазами в темноте. — А летом мне показалось, что ближе тебя у меня человека нет. И я понял, что это просто твоя судьба и натура. Некоторые люди рождаются для счастья, дружбы и любви, как ты. Тебе ничего не стоит расположить к себе утонченных интеллектуалов, хаоситов-полууголовников, студентов, пламенных или темных офицеров и солдат… А другим это просто не дано, даже пытаться не стоит. Это как притча про червяков, знаешь?
Я покачал головой.
— Неважно, там про то, что некоторые червяки рождаются и всю жизнь живут в сладких яблоках, а некоторые — в дерьме.
— В яблоках — это, наверное, аристократы, — тонко пошутил я.
Никрам засмеялся, снова откидываясь на подушки, а я подался к нему и сжал за плечо:
— Все это ужасная неправда, брат, все то, что ты мне сейчас сказал! Если я начну считать всех людей, которых бесил в своей жизни, то быстро собьюсь на пятой сотне. А тем летом… мы все были в тебя немного влюблены тем летом, и темные, и мы с Эйлахом. Да я за тебя жизнь отдам, Никрам, и не подумай, что она мне не дорога!
Мы некоторое время таращились друг на друга в темноте, а потом Никрам слегка отстранился:
— Боги, я говорю, как эмпат в приступе вялотекущей истерики. Прости за эту сцену, Дейнар. Проклятая Бездна, упала на наши земли, и я постоянно думаю о них и не могу не вспоминать это. Своих родичей и детство.
— Тебе надо было остаться с прелестницами, — сказал я неловко (ведь я совсем не думал о наших южных княжествах), — отвлекся бы.
— Прелестницы? — голос Никрама засочился презрением. — Эти оскорбительные пародии на женщин?
— А мне они миленькими показались вполне, хоть и приставучими, — сказал я, краснея, — а что, в наших клубах развлечений прелестницы — воплощение достоинства?
Никрам заржал:
— В наших клубах женщины не служат, Дейнар, о боги, ты действительно там никогда не был? Я думал, ты только изображаешь из себя оплот нравственности.
— И зачем мне там бывать! — возмутился я. — Когда можно просто так с милашками встречаться, без всего этого похабства! — Никрам снова надо мной засмеялся, и я добавил: — Кстати, я заметил здесь и парочку прелестников — они же не выглядят для тебя, как пародии?
— Нет, — отрезал Никрам. — Нет, я люблю только темных.
— Какой привередливый! И, наверное, только темных из одного княжества? — развеселился я.
— Я привередлив не настолько, — фыркнул Никрам. — Просто предпочитаю южан.
План у нас был простой: пробраться во дворец наместника и пошуршать там по подвалам в поисках хаоситов. “Да кто нам помешает, — смеялись пламенные, — заколдовывать они нас не осмелятся, а силой противостоять не смогут. Жалкие эмпаты!” Пламенных оказалось очень легко склонить на любую авантюру — казалось, они непрерывно пребывают в отчаянном состоянии вечной готовности на подвиг, лишь не знают, куда эту готовность применить. Несмотря на падение Бездны и карантинные территории, образующиеся на границах Светлой империи, армейские считали, что “волнения черни” — не их проблема, а низменные занятия для полицейских. А “поползновения тварей” — лишь повод для молодецкой охоты, а не беспокойства о судьбах родины. “Глупости, способные напугать только эмпатов”.
И теперь мы шли по ночной столице, и земля еле слышно гудела у нас под ногами, словно там, внизу, кипела невидимая жизнь. Темное небо светлой столицы было разукрашено редкими огоньками летательных аппаратов. Я смотрел на них и думал о том, что завтра надо будет обязательно забраться на такой.
Еще днем мы отправили Тэргону сообщение о том, что хотим прогуляться по Невидимому Храму, и он написал нам в ответ: “Хорошо. Во сколько? Сотрите все сообщения”. И потом: “Давайте о себе знать каждый час”.
Почему-то на улицах было пусто, ни гуляющих горожан, ни шныряющих пауков, только однажды нам встретился небольшой отряд пламенных.
— Куда направляетесь, братья? — спросил их старший.
— Просто гуляем, брат-капитан! — бодро ответили мы, и они свалили.
— Почему так тихо? — спросил Никрам уже на подступах к дворцу наместника. — Город как вымер.
— Наверное, кто-то из наших устроил учения и распугал всех эмпатов, — со смешком ответили ему.
— И такое часто бывает? — полюбопытствовал я.
— Пару раз в месяц.
Я поднял глаза, чтобы еще полюбоваться летунами, но в небе никого не было, только шевелилась на грани реальности Бездна. Во дворец мы зашли с черного хода, и родич Иргона, того пламенного, с которым я дрался и целовался, провел нас в небольшой то ли зальчик, то ли кабинет.