— А где же твои остальные друзья, Иргон? — наш провожатый растерянно оглянулся на пороге.
На входе мы разбились на несколько групп, и до кабинета дошли только я и Иргон, остальные рассредоточились по зданию — пламенные работали по схеме захвата (как они сказали).
— Ушли гулять, — ухмыльнулся Иргон. — Ну как, покажешь мне свою вотчину? Давно мечтал узреть Невидимый Храм изнутри, особенно подвалы.
— Какие подвалы? — нервно спросил его родич.
— Какие-нибудь прикольные, — сказал я. — Есть у вас что-нибудь забавное во дворце — камеры, зловещие лаборатории? Или только скукота типа архивов?
— Прикольные? — светлый посмотрел на меня с недоумением, а потом обернулся к своему родичу: — Послушай, Иргон, когда ты позвонил мне, я думал, что ты наконец решил извиниться за… за то безобразие… и наладить отношения, но, как видно…
На лице Иргона было большими рунами написано, что он понятия не имеет, о каком безобразии идет речь, и готов в этом немедленно признаться. Я пихнул его локтем и сказал:
— Конечно, уважаемый! Иргон раскаивается и осознает, просто стесняется сказать.
— Да, конечно, — пробормотал светлый тихо. Он не был ни магом Жизни (или разума), ни водником, и я с любопытством изучал его породистое личико и отблески ауры, пытаясь угадать стихию. Воздух? Или, может, Земля? Проклятье, все светлые эмпаты выглядят одинаково! Интересно, какие еще стихии у них существуют — камень там, или дерево? Дуб!
— Во Тьму эти политесы! — сказал Иргон с раздражением. — Мы пришли сюда за тем, что по праву принадлежит ордену, ясно, Илиас? Ты знаешь, где находится переданный вам на время хаосит?
Короче, все, что знал, — сказал, я даже дернуться не успел.
— Хаосит? Хаоситов давно не существует, что за бредовые идеи, Иргон! Возможно, излишние возлияния неблагоприятно повлияли на твой и без того… — начал было светлый, но внезапно осекся, должно быть, осознав последствия своих рискованных шуточек.
— Бредовые? — хмыкнул Иргон. — Если ты проведешь нас в архив, я докажу тебе, что хаосит был, и что Хаос возвращается в сей мир, а проклятые храмовники все скры…
— Проклятые храмовники, юноша? — тихо спросили у нас за спиной, и мы резко развернулись. Маг разума! Взрослый и матерый, судя по всему, я чуть не ослеп (духовно) от ярко-белого сияния его ауры. — Кто же убедил вас в сей чудовищной лжи? Неужели вы своими глазами видели хаосита, или лишь доверились бездумно своим учителям? Или братьям?
Иргон бросил растерянный взгляд на меня. Ну да, ну да, про хаосита заливал им я…
— Судя по всему, — сказал я, глядя на подлого родича Иргона, — кое-кто предал нас в руки храма. Низкий предатель!
Лицо Иргона прояснилось и посуровело: пацан явно расставил приоритеты правильно. Его родич дернул мордой и посмотрел на меня с презрением. А маг разума переключил внимание на меня. Он был повыше Ясси и такой же глазастый, но в чертах его лица явно проступала благородная кровь. И я не знаю, что там Ясси с Лэйме заливали о магах разума, как о дивно прекрасных и достойных созданиях, мне белое сияние его ауры не внушало никакого восторга и доверия. Оно было сродни холодному сиянию Бездны, тоже белому. Ха, я и сам бы мог подобное испустить — приняли бы меня местные за мага разума?
— Вы, кажется, ученик нового магистра ордена? — обратился он ко мне.
И откуда узнал?
— Да, уважаемый, — ответил я.
— Того самого, что не удосужился до сих пор представиться ни двору, ни храму? — сказал он с подлой улыбочкой и принялся расспрашивать меня о магистре и моем роде.
Ну, я все, что знал, — сказал, а знал я в рамках легенды мало и, когда его вопросы стали слишком неудобными, я посмотрел на него свысока и осведомился:
— Это что, допрос, уважаемый? Если нет, то мы с другом пришли не к вам, а вот к этому… человеку, — я кивнул на родича Иргона.
— А вы знаете, юноша, ваша личность даже более подозрительна, чем личность вашего якобы магистра и учителя, — сказал маг разума холодно. — Говорите, вы жили на границе Тьмы? У меня есть подозрения, что она успела поработить вашу душу.
— А я вижу в вашей ауре мертвенный холод Бездны, — сказал я.
— Что?! Да как вы смеете?! — он даже покраснел от гнева.
— Вы вообще больше похожи на искаженную Бездной тварь, чем на мага Жизни, — окончательно зарвался я и сжал в кармане боевой амулет, покосившись на Иргона. Взгляд пламенного снова плыл, словно проклятый храмовник его заколдовал.
Короче, я был готов уже разнести тут все к Бездне, но храмовник провернул штуку, которую я никак от него не ожидал: он что-то забормотал и засиял глазами, и мне стало трудно двигаться. Точнее, вообще невозможно, я был словно паук, попавший в ведро смолы. “Пройдемте со мной, господа”, сказал он, и мы с Иргоном послушно потащились за ним в какой-то кабинет. И там этот извращенец принялся меня щупать и светить сияющим взором в глаза, при этом приговаривая:
— Так-так, что же у нас тут, искаженные твари Бездны, говорите, батенька, бравые охотники за хаоситами? И никакого морального закона внутри, никаких зацепочек, да?
“Мы все в жопе, в глубокой жопе”, — судорожно думал я, пытаясь восстановить контроль над своим телом. Голова раскалывалась, а окружающее доходило до сознания урывками — в ритме пульсирующих зрачков храмовника. Проклятье, успеет ли Тэргон нас спасти до того, как наш мозг сожрут? И сможет ли вообще спасти?
— Откуда же ты вылез, проклятое отродье, отвечай? — спросил меня храмовник
— Из жопы, — сообщил я против своей воли. А что поделаешь, если именно это слово вертелось все это время у меня на языке — вот и выскочило, как только позволили.
Храмовник явственно разозлился: его щеки покрылись красными пятнами, а зрачки запульсировали еще чаще, в результате чего я неожиданно осознал, что все мое существование — чистое и непрерывное воплощение тоннельного синдрома, и самое главное в жизни — вспомнить, чей же свет горит золотом в конце тоннеля…
В этот момент Ясичка, до того успешно изображавшая браслет, плюнула в храмовника Тьмой (всем тем, что смогла пронести и сохранить). И с храмовником случилась истерика. Из зловещего колдуна он мигом превратился в визжащего от ужаса глупыша, требующего “немедленно, немедленно убрать от меня эту гадость, а-а-а, боги, кто по мне бегает, Тьма, Тьма!”. Иргон оглянулся, явно не понимая, что происходит и как он здесь оказался.
Я стукнул храмовника кулаком по лбу, и тот потерял сознание.
— Ты напал на служителя храма, брат! — окончательно очнулся Иргон.
— Сей раб Тьмы собирался нас заколдовать и подло лишить мозга! — сказал я и посмотрел на телефон. Сеть не ловилась, а до очередного звонка Тэргону оставалось пять минут. То есть, храмовник убалтывал и щупал нас (точнее, меня) чуть ли не целый час!
— Вот как, — нахмурился Иргон. — Я почувствовал в его действиях нечто подозрительное. Пленим его и приведем на суд магистра и ордена!
— А если Тьма завладела не только этим ничтожным, но и другими служителями Храма? — сказал я и надел на голову прикольный пламенный артефакт: шлем с очками, использующийся для связи между членами отряда. Потрясающие технологии на службе армии: это было не только автономное устройство связи (я сразу обнаружил две горящие точки — Никрам с напарником), но и навигационно-разведывательное устройство. Еще днем мы загрузили туда все, что смогли найти о внутреннем плане дворца, а теперь эта примерная схема пополнилась опытом прохождения наших товарищей — и все эти данные выводились на очки. Я бы окончательно ощутил себя в шкуре робота, если бы шлем не был покрыт внутри мягким мехом, а очки не походили на мембрану. Биотехнологии светлых делали этот полезный артефакт похожим на паразита, присосавшегося к моей голове. Зловещее ощущение усиливалось от знания того, что паразит настроен лично на меня и сдохнет, если его попытается взломать кто-то другой.
— Дейрон и Иргон на связи, — сказал я. — На нас напал высший храмовник, удалось отбиться.
— Нергон и Румил тут, — отозвался Никрам, — мы в ловушке, держим оборону, с нами два освобожденных из подвала брата, оба принадлежат неизвестным родам.