Все древние механизмы и заклятия Священного Холма исправно работали — около одного из них я обнаружил смутно знакомого хаосита-техника. При виде меня его самодовольная рожа явственно перекосилась — еще бы, наверное, парень привык себя считать первым и единственным хаоситом на деревне, а тут такой неприятный сюрприз. Мы обменялись издалека кивками.
Я вышел на обзорную площадку и огляделся. Над вагончиками внизу развевались флаги Империи — войсковые и родовые, флаги городов и княжеств. Шныряющие вокруг темные таращились на меня с восхищением и громко обсуждали. Как же я отвык от этого среди светлых эмпатов, имеющих, кажется, одно стремление — не попадаться пламенным на глаза и не привлекать их внимания.
“Хаосит, — шипели темные, — смотрите, какой прекрасный! А одежда странная. Да, как будто из трав. Это же форма светлых! Глупости говоришь, какая форма светлых! Сам дурак! Ой, он на нас смотрит, ужас! Ужас! Какой милашка! Быстро кланяйся, безмозглик! Сам безмозглик!”. Проходящий мимо местный гид с восторгом прощебетал, обращаясь к парочке паломников: “А вот господин наш, сын Бездны! А теперь я вам покажу очень страшные пещеры, они как раз только что переполнились Тьмой и Хаосом! Очень, очень опасно, да, издалека посмотрим”.
Я слушал и смотрел на них с таким вниманием, как никогда еще в жизни не смотрел на стайку безмозглых милашек. А они краснели под моим взглядом и с намеком шевелили бровками.
Наконец-то я на родине!
========== 120. ==========
— Конечно, я сразу поняла, что вы никакой не “заледеневший пламенный”, благородный Эйлах. Правда, то, что вы хаосит, поначалу мне даже в голову не пришло, это предположил уже доктор… — Кариэль замолчала, отдернув руку от перил: по ним пробежал небольшой (с человеческую голову) паук.
— Обращайтесь ко мне просто по имени, благородная Кариэль, — отозвался Эйлах, любуясь ладошкой Нейи в своей руке. — Я обязан вам столь многим.
— Да, конечно. И вы обращайтесь ко мне по имени, — прошептала Кариэль, не сводя глаз с паука. Паук в ответ пристально смотрел на нее всеми своими восемью глазками.
Я вдруг вспомнил, что светлые пауков не любят, и щелчком сбросил его с перил. Паук упал на скамью, на край юбки Кариэль (та побелела), а из-под скамьи выскочила девятихвостая крыса и откусила ему лапку. Паук заскрежетал жвалами и набросился на врага. Крыса заверещала, отважно работая челюстями и лапками.
— Хм, — сказал Никрам, — милые кисточки у этой крысы, не находите, Кариэль? — очевидно, он решил, что предложение насчет имени распространяется на всех.
— Д-да, — пролепетала Кариэль, трепеща на него ресницами. Это были их первые слова после достопамятной ссоры, обращенные друг к другу напрямую.
Я закатил глаза: нет, я, конечно, понимаю, что любовь отшибает людям мозги настолько, что они неспособны думать ни о чем, кроме хвостиков с пушистыми кисточками (как у выводков, да), но ведь можно обсудить и темы поинтереснее! И вообще: к Эйлаху по Темному Миру примчалась Нейа (уговорила родителей провести ее), и теперь они якобы украдкой тискают тут друг друга за пальчики, Никрам и Кариэль млеют, таращась друг на друга, Тэргон куда-то исчез с женой под ручку, пламенного Антора заманили местные “на очень вкусный чаек по священным храмовым рецептам”, и теперь он наверняка одаривает всех подряд будущими “господами нашими, детьми Бездны”… Один я без Ясси сижу, как дурак!
— А почему вы не сообщили тогда о своих догадках в полицию, Кариэль? — спросил я.
— Вы полагаете нас полицейскими осведомителями? — сверкнула глазами она. Тут верещащий и скрежещущий клубок из крысы и паука закатился под скамью, и она поспешно встала: — Не хотите ли прогуляться, дамы и господа?
Мы тоже поднялись, но никуда не пошли: в этот храмовый скверик выходили двери из той пристройки, где проводили сейчас операцию Тионе и Инссару. Вызванные Тэргоном родичи протащили через Темный Мир лучших докторов и оборудование — тащить самих Тиону с Инссаром было бы опасно.
— То есть, вы хотите сказать, Кариэль, что считаете позорным сообщить в полицию о преступниках? — спросил Эйлах с любопытством. — Или не считали нас преступниками?
Они завели жаркую дискуссию о гражданских принципах: Эйлаха с Нейей очень интересовало светлое общество, а Кариэль была, наверное, из породы правозащитников. Только у светлых таковых не существовало: у них официально считалось, что права у всех есть, и поэтому защищать их не надо, а надо сидеть и испытывать благодарность к своим заботливым и богоданным властям — ну, практически, южная концепция мира (только наши южане честно и открыто заявляли, что у смердов прав никаких нет и не может быть никогда). Поэтому Кариэль тихо занималась лечением в своей клинике, тайно обсуждала несправедливость мира в избранных закрытых салонах и считала грязью всякое сотрудничество с властями.
Мы с Никрамом понимающе переглянулись: тошнотворное устройство Светлой империи сидело у нас в печенках и глотке, и вспоминать его не хотелось. Это Эйлах проспал все самое интересное, очнувшись слишком поздно.
Я принялся строить планы: дождусь результатов операции наших товарищей, а потом подкачу к кому-нибудь из старших темных, чтобы они меня взяли с собой в столицу. Не тащиться же две недели на грузовиках и поездах, когда есть Темный Мир. То-то Ясси обрадуется! Может быть, даже завтра увидимся… В паху от этих мыслей потеплело, и я смущенно поправил мундир.
— А что значил ваш подарок, Кариэль? Листок золотистого клена и звезда Хаоса? — спросил Никрам, прижимая руку к груди. Я серьезно заподозрил, что у него там находится портмоне с тем самым подарком.
— Я знала, что вы уезжаете навсегда, — прошептала она, краснея, — И хотела… не знаю, что я хотела. Наверное, просто дать знак, что разгадала вашу тайну. Школа Золотистого Клена — древнейшая школа магов Жизни, и они первые составили трактаты о сути порож…. людей Тьмы и Хаоса. А звезда… если бы вы были случайно получившимися вместо пламенных хаоситами, вы бы не отреагировали на нее так. Я давно подозревала, что вы совсем чужие… И оттого ведете себя зачастую столь странно. И ужасно, — она опустила глаза, горестно сведя бровки.
Да уж, забавно: пока Никрам пытался понять Кариэль по гламурным журналам, она разгадывала его по древним трактатам.
— А хотите, я вас познакомлю с землями Тьмы? — Никрам прикоснулся к ее плечу. — Я уверен, вам понравится!
— С удовольствием! — расцвела она и лукаво улыбнулась: — Только если вы не будете меня знакомить со своей матушкой.
— О нет, — засмеялся Никрам, — полагаю, вам этого знакомства хватило и в иллюзии! Поверьте, я умею предчувствовать ее приходы.
Так вот почему они внезапно забыли про гордость и обиды, догадался я. Те эротические приключения, которые я переживал с иллюзорным Ясси, они прошли вместе. Первичный контакт культур, так сказать. Наверное, и светлый братишка Эйлаха по этой же причине так легко принял, что “его родина и род” оказались темными, — разделил мороки с Эйлахом. А может, он просто не особо размышлял: один раз решил, что Эйлах его брат, и потом снисходительно не обращал внимания на неудобные моменты, как это свойственно пламенным.
Из храмовой пристройки, переделанной местным гарнизоном под лазарет, вышел доктор и утомленно присел на скамейку. “Приходите завтра к рассвету, может быть, тогда будет что-то ясно”, сказал он на наши расспросы. И мы расползлись: Кариэль пошла “проведать несчастных малышей” (спасенных Тионой милашек поселили в военных палатках у подножия Холма) и Никрам, естественно, увязался с ней. Эйлах с Нейей пошли изучать храмовые катакомбы, а я устроился в одной из рабочих келий и решил проверить, как мои драгоценные кристаллы памяти перенесли поездку верхом на драконах. Обидно будет, если столько трудов пропало! И так я лишился всех любовно отобранных образцов светлой техники — они остались в чемодане, в багажном отделении многолапого светлого поезда.