Кристаллы пережили приключение очень удачно, охраняющий их кокон из магии Жизни почти не уменьшился, защищенный плетениями Хаоса. Так, наверное, и Кариэль перенесла путешествие, защищенная объятиями Никрама. Я принялся перебирать и просматривать свои сокровища, заодно систематизируя все сделанные в светлых землях записи. Ночью несколько раз прибегали храмовые служки — приносили еду и питье, а заодно тянули шейки, подставляясь под руку: “Благословите, господин…” Я не знал, что они имели в виду под благословением, поэтому просто одаривал их слабенькими чистящими заклинаниями, от которых они покрывались видимыми мурашками и томно вздыхали.
Короче, как обычно: я увлекся и очнулся слишком поздно, за окном давно рассвело. Наверное, операция уже закончена.
Из малого храмового зала (с темным алтарем) доносилось шипение, в котором я различил имя Тионы. Какие-то темные скандалили под пологом тишины, и я, решив их бессовестно подслушать, с независимым видом приперся в зал. И обнаружил там Тиону с тремя старшими, очевидно, родителями: мамочкой и двумя папочками. Увидев меня, они на пару мгновений замолчали (все же как приятно, когда на тебя обращают внимание, не то что старшие чины ордена Пламени!), а потом, любезно покивав в ответ на мой полупоклон, продолжили выяснение отношений.
— Оставь их здесь, — говорила Тионина мамочка, — заплатим местным, чтобы их кормили. Они все равно умрут, и ты с этим ничего не поделаешь.
Она была светловолосая и синеглазая, с характерными чеканными чертами рода Ллоссарх, навевающими мысли об иллюстрациях в учебнике истории. В школе я эти портреты всегда украшал рогами и шипами.
— И у младших детишек есть шанс выжить при усыновлении, — нервно вставил Тионин младший папочка. — Таким недоразвитым, прости, дорогая, но это правда, самое место в этой резервации древности.
— Нет, — сказала Тиона, — я им обещала.
— Если ты так настаиваешь, то можно отвезти их в Большие Гнилищи и раздать с приданым, — закатил глаза младший папочка. — Но я тебя уверяю, в городе, даже в такой дыре, как…
— … как древний Анголион, — внезапно сказал старший папочка и надменно задрал подбородок.
Повисла та пауза, которая всегда возникает после неуместных замечаний.
— Так вот, даже в такой дыре, как Большие Гнилищи, — с нажимом повторил младший папочка, — этим несчастным будет выжить сложнее, чем в этом затерянном лесном…
— …Первом Храме нашего народа, — сказал старший папочка сердито.
Оба папочки принялись сверлить друг друга гневными взглядами.
— Нет, я им обещала, — повторила Тиона, и это внезапно спровоцировало ее старшего папочку на истерику:
— Вот! Твоя дочь! — завопил он, обращаясь к младшему. — Потакали ей во всем! Ах, Тионочка, ах, какая сильная, ах, не хочешь ли этого! А того? А может, ты, Тионочка, мужа владычицы хочешь? Да бери, дорогая, бери, надежда ты нового поколения! А что же еще наша Тионочка выкинет, как нас опозорит, мы все в нетерпении! Вот до чего довело! — он подскочил и, погрозив на прощание двумя кулаками, умчался.
Оставшиеся посмотрели на меня, явно гадая, не уловил ли я за недостойным поведением их супруга и отца некоего скандала. Я сделал тупое лицо и вытаращился на декоративный узор какой-то тумбы. В узоре легко угадывались совокупляющиеся драконы — один крылатый, другой многолапый.
— Что ж, поступай, как обещала, — сказала Тионина мамочка, — но не сели их в домах рода. Купи ферму где-нибудь в пригороде.
— Да, родичи не одобрят трупов в доме рода, — поддакнул папочка. — Трупы в доме — это эпатаж уже не на грани дурного вкуса, а за гранью.
— Уймись, — тихо сказала ему супруга.
Тиона поспешно вытерла кулаком глаза.
— Вот, если понадобятся еще деньги, обращайся, — мамочка сунула ей в руки красно-черную кредитку и гордо удалилась, кивнув мне на прощанье. Я изобразил очередной полупоклон.
— Сколько можно гулять и безобразничать, Тионочка, лучше бы в университет поступила, и смотри, какой хаосит стоит, красивый и свободный, чем не старший муж? Прекрасный старший муж, ну и что, что на шесть лет старше, — папочка с намеком пошевелил в мою сторону бровками, погладил ее по голове и поспешил вслед за супругой, одарив меня по дороге сияющей улыбкой.
Вот же цирк! Чисто мой собственный папочка, только не в пример более лощеный. Не думал, что внутри семьи благородные темные так похожи на низкородных милах.
— Ужас, — пробормотала Тиона, пряча кредитку в карман, а потом улыбнулась мне: — Доброе утро, Дейнар! Ты меня ждал?
— Да, причем со вчерашнего дня! — ухмыльнулся я и по дурацкой светлой привычке открыл ей дверь.
Она остановилась, удивленно поднимая брови (глаза у нее были влажные, довела, очевидно, семейка):
— О, боги, Дейнар, светлые научили тебя похабству? Не могу поверить. Или, может, они тебя коварно подменили на пламенного?
— Глупости, — смутился я.
И внезапно заметил, что малявка Тиона больше не была забавной малявкой с разумом недавней нимфы. Ну, как это часто бывает с темными, особенно женщинами — моя сестренка, например, только год назад поняла, что она больше не нимфа (после судимости). Темные мальчики как-то быстрее осознавали себя и начинали стремиться к созданию семьи… хотя, если судить по Инссару… Впрочем, неважно. Я смотрел на Тиону и видел, что она повзрослела — наверное, слишком рано и резко — но случившееся с ней превратило ее в женщину. Она не только увеличила личную Силу, благодаря контакту с Источником, но и физически подросла сантиметров на десять (и как я сразу не заметил). Не говоря уже о той завершенности, которая приходит к темным с чужой смертью.
— Я хотел сказать, что мой муж работает в приюте для отверженных, — я наконец вспомнил, ради чего вообще приперся, — и у него очень богатый опыт реабилитации.
Тиона отвернулась:
— Ты тоже пришел мне сказать, чтобы я избавилась от этих бесполезных детей, Дейнар? И хоть раз в жизни занялась бы чем-нибудь достойным.
— Нет! — возмутился я и вдруг подумал: все, чем мы занимались в Светлой империи, все, что давалось нам с таким нечеловеческим напряжением и риском… ну, ладно, не нам, а Тэргону с Тионой, мы-то не особо напрягались… Но все это выглядит отсюда, с родины, ненужной суетой, сопутствующей главному — возвращению Эйлаха и Инссара.
— Нет, — сказал я, — это не так, Тиона. Никрам правильно сказал — твоя история похожа на историю Ллосс. Ведь когда-то и Предвечная Ллосс спасала никому не нужных и бесполезных.
— Действительно, — улыбнулась Тиона, — и она пожертвовала ради своего выбора гораздо большим, чем расположением родичей.
— Так что, если будешь покупать ферму, бери поближе к нашему району, — сказал я. — Мой Ясси знает, что нужно отверженным милахам…
Тиона вдруг покраснела, как помидор, и отшатнулась:
— Ты… ты смог проникнуть под полог тишины моей матери? И слышал все?
— Ну, — я с досадой осознал, что сдал одну из основных тайн нашего маленького ордена Хаоса, — это страшная тайна, что я так могу, Тиона. Поклянись, что никому не расскажешь!
— Клянусь, — пробормотала она, лихорадочно блестя глазами. — Послушай, Дейнар, то, что говорил мой отец про тебя, это не значит, что я хочу… Ну, то есть, ты мне, конечно, нравишься, и даже очень, с самого первого раза, как я тебя на полигоне увидела, понравился, но это не значит… Нет, я не считаю, что ты был бы недостойным мужем, очень даже достойным, самым лучшим, но… — она закрыла лицо ладонью, — боги, это ужасные глупости…
Я смотрел на нее с улыбкой. Как когда-то при виде Ясси я сразу понял, что он принадлежит мне, — даже если весь мир и он сам будут против — так и сейчас я знал, что передо мной — моя невеста, даже если она еще не догадывалась об этом. Я видел ее пока не развернувшуюся Силу, видел несгибаемый стержень ее духа — кто сказал, что у темных его нет? — и я не представлял, какой будет наша жизнь с ней, но знал, что они с Ясси сойдутся вместе, знал, что у нас будут сильные выводки, и что мы будем счастливы вместе. Ведь эти двое людей принадлежали мне, а я — им, и я сделаю все, чтобы так было всегда.
— Не парься, Тиона, — хмыкнул я, — конечно, ты еще маленькая для семьи, не обращай на них внимания. Меня самого родичи так доставали с этим!